- Вон те красные побрякушки? Какие пустяки.
И, сняв с одной из девушек великолепное ожерелье, он швырнул его в реку (как выяснилось позднее, в том месте была заблаговременно натянута сеть, чтобы ожерелье не пропало).
- Я слыхал, что тебя интересуют камни, - сказал он, пока я сидел с разинутым ртом. Вождь куда-то отошел и вернулся с неограненным бразильским алмазом величиной в два мужских кулака.
Обуревавшего меня волнения я не выдал, произнес лишь:
- Занятно. И сколько же ты за него хочешь?
- Он бесценен. Я побывал в чужих краях и знаю, как дорожат подобными камнями люди твоего народа. Знаю также - все мы, выросшие на этой реке, знаем, - что получится, если разнесется весть о здешних золоте, рубинах, изумрудах и алмазах. Люди твоего племени набросятся на нас, как ягуары, и сотрут с лица земли. А нам-то всего хватает, мы всем довольны и считаем, что побрякушки приличествуют лишь юным девицам. Нет, мой друг, алмаз не продажный. Но вот что я тебе скажу: ведь это же игрушка, так давай сразимся за нее. Ты славишься как великий мастер тиктока. По странной случайности, и за мной упрочилась такая слава. Итак, что ты поставишь против этого камня?
- Три каноэ с сокровищами, - предложил я.
Тут встревает один из сыновей вождя:
- Воздержись, отец! Этот человек - колдун. По всей реке известно, что у него есть мыслящий орех!
Вождь, заметно под мухой, прикрикнул:
- Цыц, сосунок! Это - небылицы! Сплошное суеверие. Тикток - игра, тикток - мастерство, а я владею им получше любого жителя здешних берегов. - Он раскипятился. - Кто дерзнет оспаривать мое мастерство?
Никто не дерзнул. Очертили круг, разложили в подобающем порядке десять орехов. Я насилу уломал хозяина начинать первым. Все тихо ахнули, когда он, опустившись на колени, опустошил круг двумя безупречными ударами, ахнули и захлопали в ладоши.
Затем я огладил свой орех и попросил его об одном-единственном ударе. Полетел он, завертелся маленьким вихрем и осуществил этот удар.
По правилам игры в тикток выигравший подбирает с земли сражавшиеся орехи-биты и приносит их к исходной позиции. Первым бьет проигравший. На сей раз вождю пришлось метать биту трижды. Я ощутил прилив великодушия. Да и кто бы не ощутил на пороге выигрыша, в предвкушении алмаза, по сравнению с которым прославленные бриллианты "Кох-и-нор" и "Куллинан" выглядят стразами на дешевеньком кольце? Словом, я внушил ореху: "На сей раз, для обострения игры, выдай пять ударов. Зато в последней партии сделай один, и пусть он будет лучшим в твоей жизни".
Орех выполнил мое требование, и я проиграл. Воспрянув духом, вождь подобрал биты и с величайшей учтивостью подал мне мою. Я метал со всей мыслимой самоуверенностью. Вообразите же мой ужас, когда, вместо того чтобы грациозно и целенаправленно устремиться вперед, мой орех пополз, как пьяный, и еле-еле добрался до середины круга! Неужто бурда, смахивающая на мескаль, ударила в голову не только мне, но и тиктоку? Я принялся сосредоточенно внушать свое, метнул биту снова... и выбил за пределы круга один-единственный орех. Метнул третий раз... а всего этих разов потребовалось восемь.