И – выбежал из квартиры…
5
«Если бы это
было так просто!» – усмехнулся Стас.
В храме было тепло, торжественно и покойно.
Стас пристроился в самом уголке, чтобы его не так было заметно, и огляделся.
Ничто не напоминало здесь о том, что за стенами – суматошный и шумный Новый
год. Отец Михаил то подавал возгласы за закрытыми Царскими Вратами, то
появлялся перед ними. Трудно было признать в нем того самого бывшего
кик-боксера Макса, которого в свое время так панически боялся Стас. В церковном
облачении, с бородкой он выглядел совсем взрослым и… каким-то совершенно
другим. Хотя в движениях отец Михаил по-прежнему был быстр и подвижен, службу
он совершал неторопливо и как-то особенно благоговейно, хотя в храме было
совсем немного народу, человек десять-пятнадцать, не больше.
Самым приметным из них был старик-инвалид в
кресле-каталке, за которым стоял охранник. «Не иначе как обитатель коттеджей!»
– решил Стас. Еще бросалась в глаза очень красивая женщина, в роскошной шубе,
лет сорока пяти, стоявшая в другом конце храма, тоже, наверное, жившая там.
Кроме прихожан был еще хор из трех старушек, а
за прилавком, где продавались свечи и иконы, стояла одна из женщин, которую
Стас видел сегодня у колодца. Подходившие к ней покупатели называли ее Натальей
Васильевной.
Мало-помалу Стас отмякал – и телом в тепле, и
душой в этом умиротворяющем даже самые злобные и мстительные мысли месте…
Служба тем временем шла своим чередом. Ваня в
красивом облачении выносил из алтаря перед отцом Михаилом длинную свечу, громко
читал по большой книге с расшитой закладкой послание святого Апостола Павла.
Старушки пели тонко, слегка дрожащими
голосами, но слаженно и красиво. Из всех слов понятно было лишь часто повторяющееся
«Господи, помилуй!» Все остальное звучало на незнакомом церковнославянском
языке. Стас прислушался, и вдруг его охватило странное чувство: он, вроде,
ничего не понимал умом, но каким-то непостижимым образом словно бы чувствовал
сердцем, как что-то до боли забытое, свое, родное…
Потом все, кто был в храме, хором запели
«Верую…»
Затем, когда Стас уже стал перебирать
затекшими с непривычки от долгого стояния на одном месте ногами, – «Отче наш»…
После этого отец Михаил причастил
старика-инвалида, которого охранник подвез к Чаше… И, наконец, выйдя на амвон с
большим напрестольным крестом в руках, сказал:
- Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
- Аминь… - дружно откликнулись люди.