— Это еще что! —
подала голос довольная Виктория. — Он еще у нас генералом станет. А, может, и
маршалом!
— Как это? — не понял
водитель и с недоумением покосился на Ваню. — У нас в Кругах тоже начали
восстанавливать церковь, так отец Михаил сказал, что священником в ней будет…
Ваня предостерегающе
поднес палец к губам.
Водитель, хоть ничего
и не понял, мгновенно замолчал.
Реакция у него
действительно была отменной.
Только Стас успел
заметить это.
А Ваня — то, что оно
не укрылось от друга.
Лишь Виктория,
любовавшаяся зимней красотой за окном, не обратила на это ни малейшего
внимания.
Тем более что почти
тут же, перед развилкой, Стас сказал:
— Вань, к отцу Тихону
бы сначала зайти. Благословиться! Все же — такое большое дело…
— Инициатива
разумная, принимается! — согласно кивнул Ваня и попросил водителя остановить
машину.
Они вышли из мягкого
тепла на жесткий холод.
— Что, приехали? —
не видя вокруг домов, спросила Виктория.
— Да нет, осталось
совсем немного, — слегка виновато объяснил Ваня. — Мы сначала только на
кладбище зайдем…
— Куда-а?!
— Ну, на могилку к
отцу Тихону. Это старец, который последние дни прожил в Покровском…
— Да вы что?! —
возмутилась Виктория. — Перед свадьбой — на кладбище… То какие-то мощи… То
могилки… С ума, что ли, сошли? Нет, как хотите, а я лучше вас здесь подожду!
— А не замерзнешь,
Викуся? — не без тревоги глядя на жену, спросил Ваня. Виктория была в теплой
шубе. Но ее модные сапожки на высоких шпильках явно не были рассчитаны на
морозы. — Тебе ведь нельзя…
Виктория посмотрела
на видневшиеся впереди среди деревьев оградки с крестами и махнула рукой:
— Ладно уж! Лучше уж
здесь замерзнуть, чем там! Но вообще-то, надеюсь, что не успею!..
2
Друзья подошли к
могилке старца.
— Вань… - начал было
Стас.
Но друг остановил
его:
- Молчи, - я и так
вижу, что ты кое-что уже понял.
- Да что я должен
понимать?
- А то, что все
далеко не так, как это кажется. Начиная с того, что Героя ведь мне не за
гранату, на которую я лег, дали.
- А за что же?
- Долгая история… Но
я постараюсь вкратце… В общем, попал я с тремя ребятами, что остались в живых
после боя, в плен.
- Это когда в первый
раз от тебя две недели ни слуху ни духу не было?
- Не знаю. Наверное…
О том, кто мы на самом деле, на допросе, как нас ни били, разумеется, ни гу-гу.
У этих полевых командиров ведь какой порядок: контрактников, десантников и
разведку уничтожать прямо на месте. Глядим, вроде поверили. Разместили в
какой-то землянке. Сказали, если ислам не примем, в рабы продадут. Мы все, как
один – никак нет! - уж лучше рабами! А тут – новые пленные. Водители, которые нас
немного знали. Тут они на испуг их и взяли. Прямо перед ними отрезали голову у
одного из контрактников. И спрашивают, показывая на нас: кто это? Говорите
быстро, а то мы и вас так же прикончим! Те и сказали. Что мы – и десант, и
разведка… Не понимаю, почему они сразу нас не прикончили?.. Отложили это дело
на завтра. Какой-то большой командир к ним как раз приезжал, хотели его казнью
порадовать. Ну, тут – терять было уже нечего, я кое-как за ночь развязался,
ребят распутал, и когда боевик сунулся к нам, чтобы нас на казнь выводить,
свернул ему голову. Взял его автомат и перебил всех, кто нас там уже ждал. Не
меньше десятка. Похватал их оружие, побегал по логовам, да и прикончил
остальных. Но кто-то все же успел своим сообщить. Они и ринулись все на нас. Я
ребятам приказал уходить, а сам на дерево влез, тельняшку повыше привязал – дал
нашим знак: десант в бою. А те не поверили и дали прямо по нам залп. Только,
когда я передал по рации боевиков свой номер, убедились, что это действительно
свои. А тут уже боевиков, что с тем командиром прибыли да где-то в селе
отдыхали, вокруг — тьма. Ну, я и вызвал огонь на себя. А огонь, брат, у нас
такой, что после него вокруг только каша из грязи и крови была… А у меня — хоть
бы царапина… Не иначе, как отец Михаил, мама, отец, Ленка, ты и, конечно, вот
он — батюшка Тихон вымолили. Ну, здравия желаю… здравствуй, батюшка…