— Бедная девочка! — обнимая Элию, вздохнула
Ирида. — А что же отец? Почему он оставил тебя одну, в Синопе?
— Я ведь говорила, он был со своим войском.
— Тогда почему не разыскал тебя потом?
— Потому что его самого отправили в ссылку при
цезаре Калигуле! Это все, что удалось разузнать о нем. Так что от всего
римского во мне только имя, кусочек папируса, говорящий, что я римлянка,
единственное воспоминание об отце — золотое кольцо на его пальце, да вот эта
булла! — показала бронзовый амулетик на шее Элия. — Такие буллы римляне
надевают детям при рождении. После наступления совершеннолетия их относят в
храм, где посвящают богам, но свою я храню. Она необычная, видишь — в виде
дельфина! Это единственная вещь, по которой может узнать меня отец. Я ведь до
сих пор жду его! И из Синопы не уезжала ни разу, боясь разминуться с ним. Ему
ведь легче меня найти, чем мне его, правда?.. И Юний еще вернется ко мне, да?
Элия, всхлипнув, с надеждой взглянула на Ириду.
Та – с жалостью — на Элию.
— Смотри, смотри — радуга! — глядя куда-то за
плечо Элии, вдруг прошептала Ирида. — Или это у меня всё от слез?
— Где? Где?..
— Да вон, над портом!
— Ой, радуга, да какая красивая! — радостно
обняла Ириду Элия. — Это — очень хороший знак для твоего Ахилла. И… для моего
Юния… — чуть слышно добавила она, не зная, что тот тем временем шел рядом со
своим новым приятелем далеко позади группы апостола, даже не замечая этой
радуги.
3
Янус предостерегающе поднес палец к губам…
А радуга росла, росла — превращаясь в огромный
разноцветный мост, раскинувшийся над всем морем. По небу плыли тяжелые, с
ослепительными от яркого солнца боками, облака.
Гроза только что прошла, и апостол с учениками
вступил на мостовую порта, словно специально перед ним щедро омытую и очищенную
от грязи дождем.
Гавань встретила их непривычной — после неспешной ходьбы и благочестивых разговоров
— суетой, руганью, разноязычным
шумом. Здесь полным ходом шла погрузка и разгрузка судов.
Повсюду были видны: сгибающиеся под тяжестью
бочек, корзин и тюков рабы, которых поторапливали грозными окриками и ударами
плетей надсмотрщики... торгующиеся с капитанами о перевозке товаров купцы...
путешественники-философы, на одного из которых — киника, судя по лохмотьям одежды и откровенно наглому поведению — засмотревшись, налетел Юний... С воплем: «Будь
проклята эта Синопа, со всеми ее жителями и гостями!» — тот неожиданно замахнулся на него сучковатой
палкой, и если бы Янус не перехватил его руку, то неизвестно, чем бы
закончилась для Юния эта встреча.