Тупларь
покорно опустился на корточки и, вздохнув, взял свою саблю с нанизанным на нее
нетронутым куском налима.
Славко посмотрел на
него, на удалявшихся, потрясая копьями, всадников, и понял, что надо делать.
Он протянул руку к
налимьей морде, спрятал под нее свою голову и, выйдя из-за куста, самым
зловещим голосом, на какой был только способен, и который очень напоминал
ханский, прошипел:
- Меня еш-ш-шь?!
Половец увидел его,
икнул. Глаза его округлились от ужаса, он выронил из рук саблю и с воплем:
«Оборотень! Опять человек-рыба!!» - через кустарник и ручей бросился прочь в
камыши…
Славко поглядел, как
он, судя по волнам камыша, убегает все дальше и дальше, затем перевел взгляд на
опустевшую дорогу и смело подошел к костру.
Он схватил
оставленную Тупларем саблю и хотел убежать, как на глаза вдруг попалась
недоеденная ханом рыба…
Ну не оставлять же ее
было просто так!
Славко огляделся
вокруг и, увидев загаженный лошадьми снег, усмехнулся.
Ага! Вот что он
сделает…
Славко, бросив
в костер ненужную больше налимью голову, взял ханский прут, тщательно вымазал
нанизанный на нее кусок налима в свежем конском навозе и осторожно положил на
место. Потом, мстительно улыбаясь, прикрыл остатки рыбьего куска на ветке
Узлюка сушившейся поодаль портянкой.
Проделав это, он
увидел, что всякое движение в камыше остановилось, и услышал приближавшийся на
дороге шум.
Надо было как можно
скорее возвращаться назад.
Славко,
прихватив с собой саблю с куском налима, направился к кустам, но, увидев свои
следы, нахмурился и покачал головой. Нет, сюда, после всего, что он сделал,
идти было никак нельзя. И, спустившись в ручей, он пошлепал по воде, чтобы
через несколько десятков шагов выйти на бесснежное место и уже с другой стороны
подкрасться к костру…
3
Славко подался
вперед, ожидая, что будет дальше…
Топот коней, свист,
гиканье и отчаянный скрип полозьев по снегу приблизились, и, наконец, появился
спасающийся от преследователей обоз.
- Господи, спаси и
сохрани!
- Гон-ни!!!
- Уходите, прикроем!
– слышались отчаянные русские голоса.
Половцы же
кричали что-то непереводимое ни на один язык, устрашающе-непонятное, словно
охотники на облавном лове зверя.
Лица возничих
были напряжены до предела. Они бешено хлестали плетками и без того несущихся во
всю мощь своих быстрых ног лошадей.
Охранявшие
десяток повозок, доверху груженных товаром, пять воинов, не щадили своих
жизней, защищая порученное им добро и людей. Перегибаясь в седлах, они отчаянно
отбивались от наскакивавших на них со всех сторон, с копьями, половецких
всадников.