Марцелл
поперхнулся и нехотя уточнил:
- И - о чем
же?
- Как всегда:
просил благословения у Бога на сегодняшний день, счастливого плаванья,
здоровья: тебе, знакомым, императору…
- Не понимаю…
– поджал губы отец. – Деций приказал казнить вас, мучить, пытать, жечь! И ты молишься
за него?!
- Конечно, -
как о само собой разумеющемся, подтвердил Крисп. - Император сам не ведает, что
творит. И потом Христос подал нам пример, когда молился за своих обидчиков и
тех, кто распинал его.
- Не понимаю я
этого… – проворчал Марцелл. – Ну, да ладно! Вот тебе то, что просил! – протянул
он исписанный крупными буквами лист папируса.
- Что это? –
не понял Крисп.
- Как что?
Вольная для твоих рабов!
- Отец!..
- Ладно,
ладно, будет тебе!
Марцелл быстро
допил вино и показал рукой на кувшин.
- Лекарь вчера
сказал, что на корабле уже два человека больны животом. Неизвестно, сколько мы еще
будем плыть на одних веслах. Так что поменяй эту воду на свежую! Ну, - поднялся
он, - я пойду, пока твой Нектарий не продолжил свой вчерашний спор с нашим
жрецом.
- Кстати, а
как он? - встрепенулся Крисп, услышав родное имя.
- Если честно,
держится молодцом. Но зря сопротивляется! Хотя, конечно, в его ответах есть
кое-что, с чем трудно не согласиться, жрец сегодня наверняка одолеет его!
Марцелл
с видом победителя покинул каюту, а Крисп сделал из папируса свиток и бережно
спрятал за пазуху.
Ему
хотелось сразу же броситься к рабам. Но, выполняя указание отца, он сначала
набрал в кувшин воду из большого чана, заткнутого глиняной пробкой и только
после этого направился к ним.
Проснувшиеся
и тоже позавтракавшие, они, поспешно встав, поклонились ему, как своему
господину.
Крисп
смутился и велел рабам немедленно сесть.
Он
уже потянул руку за свитком папируса, как вдруг похолодел от неожиданной мысли:
если Злата станет свободной, она перейдет на корму, куда путь для него закрыт,
и они уже не смогут быть рядом!
«Но
не сразу же они уйдут туда! – принялся успокаивать он себя. – Я могу не
говорить им об этом, а они сами могут не догадаться!»
Решив
так, Крисп с торжественным лицом достал свиток и сказал, не узнавая
собственного голоса:
-
Вот, это – вам!
Сувор
вопросительно посмотрел на него.
Млад
протянул руку к свитку.
А
Злата, хмыкнув, отвернулась и стала безучастно смотреть на море.
Крисп,
минуя ждущие пальцы мальчика, протянул свиток Сувору и, обращаясь больше к
дочери, чем к отцу, произнес: