- Ой, папа, не надо, - сказал Август. А Лу улыбнулся и подмигнул Гэсу:
- Все нормально, все нормально, Гэсси. Я все равно собирался поразмышлять над своими грехами и своей порочностью.
- А ну придержи язык! - крикнул отец.
- Он не нарочно, он не плохой, - заступилась Кейти.
- Помолчи, Кейти, - сказала мать.
- Я решил, и просить бесполезно, - сказал отец. - Мне очень жаль, но меня уже не изменишь. Я таков, каков есть. Каждый должен отвечать за свои поступки!
- Так точно. - И Лу снова подмигнул Гэсу, который в ужасе прикрыл лицо руками.
Лошади, все в мыле, подкатили повозку к конюшне.
- Марти, и ты, Лютер, повесьте упряжь на кочки в конюшне, а лошадей загоните в загон, - приказал отец. - Не хочу пачкать выходной костюм.
Отец, мать и Гэс направились к дому. Это двухэтажное строение из известняка, без всяких архитектурных украшений, могло бы показаться даже красивым, если бы вокруг него простиралась не плоская, пустая равнина, а росли бы сосны, которые смягчили бы его непритязательные, прямоугольные формы.
- Папа, - сказала мать, - ты же знаешь Лу. У него всегда всякие проказы на уме.
- Он заходит слишком далеко. Он должен понять, наконец, что все мы одна единая семья. Если бы я в детстве учудил что-нибудь подобное, мой родитель продал бы меня цыганам.
Подходя к дому, они увидели, как из задней двери выходит Джюб.
- Что это такое, Джюб? - спросил отец.
- Это вы о чем, мистер Гилпин?
- Что ты делал в моем доме?
- Я вот так и знала: не надо оставлять индейку в печи, - быстро проговорила мать, бросаясь на кухню. Но своими словами она подсказала Джюбу, как можно выкрутиться из неприятного положения.
- Ну, я думаю, все в порядке, мистер Гилпин, - сказал Джюб, отступая в сторону, чтобы пропустить мать, и танцующей походкой спускаясь по ступенькам вниз. Теперь он стоял на земле, рядом с отцом, а не возвышался над ним.
- Скажи мне, зачем это тебе понадобилось, Джюб? - спросил отец. Его голос был ровным, спокойным, вопрошающим.
- Вы имеете в виду - зачем я заходил в дом?
- Именно это я и имею в виду, Джюбал. Ты же прекрасно знаешь, что я имею в виду.
- Ну, как вам сказать. Я не хочу доставлять вам никакого беспокойства.
- Какое беспокойство? Никакого беспокойства. - С каждым произнесенным словом голос отца, казалось, становился все более мягким, все более по-христиански добрым. - Но видишь ли, мне нужно знать. Кому-то же надо следить за всем на этой ферме, чтобы все было в порядке, чтобы ничего не пропадало, чтобы все приумножалось. Ну, а я вроде как избран на такую работу - чтобы следить за всем.