Аполлон Григорьевич приехал в разгар разврата. Представление перевалило за середину. Добрая часть исполнительниц уже сидела за столиками, а с улицы посторонних не пускали. Дорогим гостям всегда найдется место. Заняв столик, который придерживали для почетных гостей, Лебедев кивнул официанту, что означало «бутылку шампанского с пирожными», и принялся за леденцы. Под грохот скрипок его хруст присмирел. Кругом бурлило веселье. В основном пили за прекрасных, волшебных, обворожительных и просто чудесных дам. Гремели бокалы, разрумяненные щечки подставлялись для скромных поцелуев. Пока скромных. В общем, обычный вечер у «Неметти».
Уже пора бы веселью проникнуть ему в душу и взорваться праздничным конфетти. Но, против обыкновения, Лебедев скучал, лениво кивая знакомым лицам. Не забирало его веселье, и все тут. Непривычно для себя он стал хмуриться и даже не притронулся к шампанскому, из горлышка которого шел дымок. Саднящая тоска впилась занозой под сердце. Он не понимал, отчего настроение стремительно портится на этом празднике жизни. Отчего ему стало противно буйное веселье и господа навеселе. Отчего вдруг захотелось обозлиться на первого встречного и, чего доброго, устроить потасовку. Все было сегодня не так и все раздражало. Хоть бросай и беги. Но Лебедев обязан был ждать.
Отвлекло незначительное происшествие. Посреди зала задержалась дама с открытыми плечами, и не только плечами. Откуда она появилась, Лебедев не заметил. Но, заметив ее, глаз было не отвести. Черное платье с переливом и тяжелое колье лишь подчеркивали блеск, который шел от нее. Она повела головой, словно проверяя, как действует обаяние. Не нашлось ни одного мужского взгляда, который не последовал бы за ней. Почуяв власть, она лениво повела плечиком. Было в этом движении столько животной, необузданной похоти, такой жар она распускала, что мозги начали плавиться. Еще немного, и поклонники, забыв про актрис, бросились бы к источнику наслаждений. Но тут появился юный джентльмен, облитый фраком, цинично обнял даму за талию и увлек за собой. В зале словно потемнело. Господа за столиками вернулись к доступному развлечению.
— Шею не выверни, — ласково сказали над самым ухом.
Лебедев подскочил несколько поспешно и расправил объятья. Поцеловать ему не дали ни ручку, ни щечку, ни плечико. Дама села как могла далеко, обнимая большой букет, и отказалась от шампанского:
— Время зря не теряете, Аполлон Григорьевич…
— Да о чем ты, Тошенька? Я тебя заждался, весь день бегаю как угорелый, представляешь, назначили дежурным по городу, с одного происшествия на другое! Три кражи и пять трупов! Устал как собака. Чуть не уснул тут сидя. Так соскучился, так ждал встречи, и вдруг такая холодность! За что, мой свет?