— Трайнону?
— Употребляйте только первое имя, так будет надежнее. Нужно не забывать о конспирации. Лучше запутать все с самого начала.
— Пьер омерзительный тип. Он даже вычитает деньги за телефонные звонки.
— Мы предполагаем, что он работает на «Интерпол».
— «Интерпол»?
— Если это так, то вы можете провести в тюрьме не меньше десяти лет.
Вас съедят там живьем.
— О-о-о-о!
— Заткнись! Надо дать знать Бержерону, что мы думаем. Следите за Трайноном, особенно в течении последующих двух дней. Если он покинет магазин по какой-либо причине, проследите за ним обязательно. Это будет означать, что ловушка захлопнулась. — Борн подошел к двери, держа руку в кармане. — Сейчас я ухожу, вы тоже должны уйти. Передайте номерам с первого по шестой все, что я вам сказал.
Ореоль вновь впал в истерику.
— Номера! Постоянно номера! Какой номер? Я художник, а не номер!
— Постарайтесь выглядеть спокойным, когда вернетесь на службу. Сразу разыщите Лавьер, де Анжу или Бержерона, как можно быстрее. Потом найдете и других.
— Каких других?
— Спросите у номера два.
— Два?
— Долбер… Джанин Долбер.
— Джанин? Она тоже?
— Совершенно верно. Она номер два.
— Какая мерзость! Этого не может быть!
— Не забывайте об опасности, которая грозит вашей жизни, Клод. Вы выйдете отсюда через три минуты после меня и вернетесь в ле Классик, и не вздумайте воспользоваться телефоном. Я буду ждать за углом. Если вы не появитесь через три минуты, я вернусь сюда, — он вытащил из кармана руку. Теперь в ней находился пистолет.
Ореоль уставился на него, как загипнотизированный кролик. Борн сурово взглянул на него еще раз и закрыл за собой дверь.
Тревожно зазвонил телефон. Мари взглянула на часы: пятнадцать минут девятого. Она ощутила невольный страх. Джейсон сказал, что будет звонить в девять часов. Он вышел из отеля с наступлением темноты, около семи часов, чтобы перехватить Монику Бриель. Расписание было точным и он мог позвонить в другое время только в исключительном случае. Неужели что-то случилось?
— Комната 4-20? — осведомился низкий мужской голос.
Мари облегченно вздохнула. Это был голос Андре Вилье. Генерал звонил после обеда, чтобы сообщить о панике, начавшейся в ле Классик. Его жена подходила к телефону не менее шести раз в течении часа, однако ему ни разу не удалось подслушать разговор.
— Да, — ответила Мари, — это 4-20.
— Извините меня, ведь мы раньше никогда с вами не разговаривали.
— Я знаю, кто вы такой.
— Я тоже о вас слышал. Мне хотелось бы вас поблагодарить.
— Понимаю вас. Вы имеете на это право.
— Я разговариваю из своего кабинета, и на этой линии помех не бывает. Передайте нашему другу, что кризис усилился. Моя жена уединилась в своей комнате, сославшись на мигрень, но она явно не так больна, чтобы не пользоваться телефоном. Я был не прав, мадемуазель. Между нами существует стена отчуждения, и я молю бога, чтобы он дал мне силы пережить все это.