Нет, это нужно было обдумать, а сначала хотя бы понять.
Анохин устало оперся на броню головного броника. Сказывалось ли схлынувшее боевое напряжение или еще что, но силы покинули его. Отрешенно он слушал разговор командира с базой: радист, еще вздрагивающий от пережитого, не без труда наладил связь.
— Так точно, товарищ полковник… Как дела? У нас тут произошло боестолкновение… Похоже, разбойники, грабившие местных. Пусть пришлют врача… Потери? Так точно, один… Раненые? Несколько легких и один средней тяжести… И пусть еще прилетит кто-нибудь из артиллеристов или инженеров — у нас уничтожили бронетранспортер непонятно чем. Никак нет, не из задницы подбили, товарищ полковник. Я действительно не знаю, что это за оружие, должен посмотреть специалист… Да никак не выглядит, мы его еще не нашли… Я не пил… Хорошо, по прибытии представлю подробный рапорт, хотя… Так точно, представлю и без всяких «хотя»… Я повторяю, товарищ полковник тут действительно ситуация непонятная, и по радио не объяснишь.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться?
Анохин поднял глаза.
Это был командир отделения из третьего взвода — грузин Автандил Джикия. Рядом с ним стоял, о чем-то умоляюще лопоча, парень, смахивающий на негра. Кто-то из пленных.
— В чем дело, товарищ сержант? — напустив на себя строгий вид, спросил капитан.
— Вот, — виновато бросил боец, — он не дает хоронить убитых. Прямо-таки в ноги кидается.
— Ну и не надо, нам меньше работы, — буркнул Георгий. — Может, у них принято покойников бросать прямо где померли, почем знать?
— Да нет. — Солдат выглядел сконфуженным. — Он хочет, чтобы мы их взяли с собой.
Человек вновь что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди, а потом подбежал к Анохину и потащил к покойникам, указывая в их сторону и что-то втолковывая капитану. Остановившись у одного из неподвижных тел, он несколько секунд внимательно смотрел на труп, а потом опустился на колени, приложил ладони к холодному лбу мертвеца и что-то пробормотал…
И покойник… зашевелился. Затем жалобно застонал, приподнялся — и ту же вновь замер, недвижим.
Стоявший рядом Джикия вздрогнул, и рука его сделала какое-то движение, как будто он хотел перекреститься.
Но капитан не испугался (или, если уж по-честному, почти не испугался). Наверное, сказывалась усталость и нервное истощение.
— И что? — хмуро спросил он. — Ты любого так можешь оживить?
Темнокожий напряженно вслушивался в его слова, но ничегошеньки не понял. Потряс головой и развел руками.
Тогда уж Анохин взял его за руку и потащил туда, где лежало тело ефрейтора Коркина.