Лафтари некоторое время стояла, судорожно сглатывая слюну.
— Он, может, и не знает, — фыркнула она в сторону своего бывшего господина. — Но я слышала их разговор — двух старших. Они говорили между собой по-тханидски, а это язык моей матери… Тысячник, они везут людей, чтобы неподалеку отсюда в каком-то древнем капище принести их в жертву и напитать своего бога их кровью!
— Она права, вождь! — в юрту без зова и слов вошел Г'иййягин, второй из шаманов их экспедиции, пришедший откуда-то из восточных земель, чтобы воевать с Ундораргиром. — Я ощущаю, что меньше чем в двух часах отсюда творится темная волшба… — И прежде чем Камр ухватил за хвост смутную бесформенную мысль, добавил: — Арсаардар, подумай вот о чем. До них уже должны были добежать первые беглецы, но они не прекратили творить свое волшебство. Значит, оно для них чем-то важно, а все, что хорошо Ундораргиру и его холопам, плохо для нас!
— Г'иййягин. — Камр посмотрел на главного отрядного чародея.
— Да, повелитель? — Парень вежливо склонил голову.
— Похоже, настал час тебе поработать хорошенько. Поговори с этой девушкой, нам предстоит встреча с черным колдовством.
Лицо шамана озарилось радостью, и он ответил:
— Рад, что могу быть полезным…
— Иди! А вы, — обратился он к подчиненным, — поднимайте людей…
Атака почему-то не удержалась в памяти Адая, а может быть, последующее отбило память. Он лишь помнил, что лагерь колдунов появился словно бы из-под земли. Исчез под натиском чар Г'иййягина скрывавший его морок, отводивший глаза. И они обрушились на ничего не подозревающего врага, как зимний буран на отару пугливых овец.
— Хайда! — выкрикнул он, и всадники выпустили ливень стрел на растерянных врагов.
— Круши! Режь! Убивай! — поднимая Ярдо на дыбы и вздевая над головой клинок, заорал он.
Всадники пронеслись между шатрами и кибитками, в которых жили чародеи. Слева и справа наперерез кидались шаркааны, свистели стрелы, но их было не остановить.
Бой вынес его в центр лагеря слуг Подземного.
И в доли секунды чутьем опытного воина Камр Адай понял: вот она, цель.
Не обманула девчонка…
Большой иссиня-черный камень в центре утоптанного круга… Кровь, залившая все вокруг. Слуги Подземного Хана толпой… Другая толпа неподалеку — людей, связанных, как бараны на продажу…
Выложенные в ряд те, чья кровь сейчас впитывается в землю…
Жрецы-колдуны не испугались, казалось, ворвавшихся в их капище врагов, а затянули какой-то рваный речитатив, слышный даже через грохот боя.
И тысячник ощутил, как все изменилось. Точнее, первыми это ощутили лошади, животные по природе острее человека чувствуют незримую опасность. Выученные боевые скакуны, привыкшие не бояться ни рева и грохота битвы, ни стали, ни огня, терпеть боль и голод, а главное, привыкшие к безусловному послушанию всаднику, вдруг перестали подчиняться узде и шенкелям, а некоторые понесли, обуянные ужасом, били копытами, исходили пеной.