Отчетливо слышу хлопок взрывателя. Граната падает точно между Леной и младшими… Сейчас…
Господи, никогда и ничего не просил! Сегодня прошу — дай успеть!
И уже падая, почувствовав даже сквозь бронежилет рубчатый кругляш под животом, шепчу:
— Спасибо… я успел.
Теплый ветерок играл букетом полевых ромашек, стоящим в обыкновенной железной банке. Все так, как в песне, слышанной когда-то — простые железные кресты с овальными фотографиями, невысокая синяя ограда…
Совсем юная, но уже с проблесками седины в толстой косе девушка сидит молча, лишь рука незаметно для самой себя поглаживает зверя, положившего голову ей на колени.
«Вот мы и одни остались, Вася».
«Все когда-нибудь умирают».
«Я знаю».
«Но сделать это так, как сделал твой отец, дано не всем».
«Я знаю. Но мама…»
«Они жили долго и умерли в один день. Это плохо?»
«Могли бы жить».
«А сейчас?»
«Что?»
«Они живут в вас. А твоя мама слишком любила отца, чтобы оставаться одной».
«Обычный инфаркт».
«Обычная любовь».
«А мы?»
Зверь надолго задумался, не находя нужных слов. Потом улыбнулся:
«А вы должны жить. Обязаны. Понимаешь? — И без всякой связи с предыдущей фразой добавил тревожными интонациями: — Они летят».
«Кто?»
«С-с-с-уки… — Василий оскалился. — За нами выслали флот. Только что. Я чувствую».
«Когда?»
«Три года».
Девушка тряхнула головой и сжала рукоять лежащей у ног шашки в простых ножнах:
«Они хотят войны? Они ее получат!»