Когда она поправилась и была готова к путешествию, лама отправил ее в другое место, переодев для безопасности в монашеское одеяние.
— И что произошло дальше? — спросил Айвори.
— Вы не поверите, — хмыкнул Лоренцо. — План настоятеля осуществился не вполне.
Они говорили еще десять минут, пока у Айвори не кончилась карта. Повесив трубку, он поспешил назад в гостиницу, собрал вещи и уже из такси позвонил Уолтеру — сообщил, что едет к нему.
Полчаса спустя Айвори оказался у стоявшего на афинском холме высокого здания, поднялся на лифте на четвертый этаж, торопливо прошел по коридору к номеру 307, постучал и вошел. Уолтер с изумленным видом выслушал его рассказ.
— Ну вот, мой дорогой, теперь вам известно все или почти все.
— Полтора года? Ужасно! Как вы собираетесь ее освобождать?
— Не имею ни малейшего понятия. Но не будем забывать о положительной стороне дела: теперь нам доподлинно известно, что она жива.
— Не знаю, как Эдриен воспримет такое известие, боюсь, это его добьет.
— А я рад уже тому, что он сможет узнать эту новость, — со вздохом произнес Айвори. — Как его дела?
— Врачи настроены оптимистично, говорят, его можно будет навестить — если не сегодня, то завтра уж точно.
— Будем уповать на лучшее. Я сегодня возвращаюсь в Париж, нужно придумать способ вытащить Кейру. А вы позаботьтесь об Эдриене: если вас к нему пустят, держите язык за зубами… пока.
— Я не могу скрывать от него новости о Кейре, иначе он меня придушит.
— Об этом я не подумал. Во всяком случае, не делитесь с Эдриеиом нашими опасениями, не сейчас, у меня есть на то свои причины. Прощайте, Уолтер, я с вами свяжусь.
Гартар
— Что за обещание ты дала ламе?
Ты удрученно смотришь на меня и пожимаешь плечами. Говоришь, что покушавшиеся на нас люди возобновят охоту и за пределами Европы, если узнают, что ты выжила. Если не сумеют достать тебя, займутся мной. В обмен на все оказанные услуги лама попросил отдать ему два года твоей жизни. Два года отшельничества, которые ты сможешь провести в размышлениях о том, как жить дальше. «Второго шанса не будет, — сказал он тебе. — Два года на подведение промежуточных итогов чудом спасенной жизни — недурная сделка». Когда все успокоится, лама найдет способ переправить тебя за границу.
— Два года за спасение наших жизней — таково было условие, и я его приняла. Я выдержала, потому что знала, что ты вне опасности. Знал бы ты, сколько раз за время вынужденного уединения я представляла, как ты живешь, бродила вместе с тобой по нашим любимым местам, заходила в твой маленький лондонский дом… Я заполняла свои дни драгоценными моментами, воображая, будто я с тобой.