Не жалея красок, Лулу рассказал Жоржу, как престарелая мать-цыганка нашла своего сына и какой трогательной была их встреча. Старушка назвала приметы на теле Гицэ, знать о которых могла только мать, поведала, как повесила ему на шею латунный крестик, нацарапала на нем его имя и фамилию. Точно такой же крестик хранила все эти годы на своей груди, как, впрочем, не расставался с крестиком и Гицэ.
Заримба мастерски сыграл роль человека, глубоко тронутого и обрадованного неожиданной встречей с кровной матерью, которую ему, казалось бы, не суждено уже было когда-либо увидеть. Он обласкал старушку, расположил ее к откровенному разговору, и несчастная цыганка, как на исповеди, рассказала ему, что еще в раннем возрасте по ее недосмотру Гицэ упал с повозки. Знахари уже тогда предсказывали, что мальчонка будет порченым. Убитая горем, мать решила, пока не поздно, найти людей с добрым сердцем, оставить им сыночка в надежде на то, что они обратятся к врачам и те сумеют исправить страшный изъян… В тот день цыганка зашла в парикмахерскую, погадала болгарину и его жене, заодно выведала, что они бездетные и очень опечалены этим. Им-то она и вверила судьбу своего первенца, оставив его ночью на пороге цирюльни.
Рассказывая все это, старушка не переставала плакать и каяться, а Гицэ слушал и не скупился на утешения.
Обласканная сыном, старая цыганка впервые за долгие годы разлуки с ним с радостными мыслями спокойно уснула.
— И навеки! — патетически воскликнул Лулу. — Шеф был верен своему принципу… Конечно, не легко ему было так поступить с родной матерью… В этом я уверен, клянусь честью легионера! Но даже ей он не простил вины за свое уродство и за то, что она предательски подкинула его чужим людям… Видал?! Поистине легионерский мученик!
Жорж Попа, до этого слушавший Лулу с рассеянным видом, вдруг сморщил лоб и, сощурив маленькие глаза, пристально посмотрел на него. Только сейчас до него дошло, с какой целью групповод рассказал ему эту историю, но он знал его склонность к преувеличениям и потому едва заметно усмехнулся. Лулу моментально крепко схватил приятеля за ворот пиджака, притянул его к себе.
— Послушай, ты, деятель! — с трудом сдерживая гнев, прошипел он. — Когда групповод Митреску говорит о шефе Заримбе, то ты выбрось из своей башки всякие сомнения… Если тебе доведется побывать у него в подвальном помещении, то сам увидишь там не только портрет рейхсфюрера СС Гиммлера и распятие Иисуса Христа, но и череп под стеклянным колпаком… Это все, что осталось от матушки Гицэ Заримбы! А если посмотришь на затылок черепа, то обнаружишь маленькое кругленькое отверстие от пули… Ясно? А если и теперь сомневаешься, то ты дерьмо, мсье Жорж!.. Вот так. Можешь сообщить шефу Заримбе, за что я обозвал тебя.