Кравченко расхохотался. Вся досада его на казаков прошла.
— И в самом деле, ребята, у немцев сегодня первый день Рождества. Они его раньше нашего справляют, на 13 дней. Бог с ними, хорошо сделали, что не подняли шуму.
Возвращаясь назад, Кравченко, может быть, впервые за полтора года войны, подумал о том, что в сущности никакой злобы к противнику у него не было и не могло быть. Воевал честно, исполнял все приказания, ходил в конные атаки, 12 дней блуждал в неприятельском тылу. Молодой энтузиазм бессознательно увлекал его в самые рискованные предприятия. Но ни в себе самом, ни в своих казаках он ни разу не замечал даже тени какой-нибудь ненависти.
Рассказ Кибирева о немецкой елке разбудил его детские воспоминания. Хорошо бы сейчас тоже посидеть дома у елочки. Горят свечки, висят конфеты, пряники, всякие финтифлюшки. Наверху, непременно звезда. Внизу вата, вроде снега, а на ней подарки. И каждый должен нырять под елку и доставать свой пакет. А ночью, когда все разойдутся, — хорошо потихоньку обдирать елку. Натащить в кровать всякой всячины и так заснуть в куче пряников, с измазанными шоколадом лицом и руками. — Фу ты чорт!
Кравченко устыдился своих воспоминаний. Хорош, нечего сказать, командир сотни! Казаков за всякую всячину под арест сажает, а сам думает о том, как ночью елку обдирать.
Утром, за скромным завтраком в сторожке лесника, Кравченко был хмур и задумчив. Младшие, офицеры, по возрасту мало отличавшиеся от своего командира, исподтишка подсмеивались над его настроением.
— Ну, ты чего засох, Петя, — спросил наконец сотник Кайдалов. — Выпей лучше водки и все пройдет.
Кравченко машинально выпил полстакана, закусил ветчиной.
— Знаете что, ребята. Давайте устроим номер. Скучно так зря сидеть.
— Какой же это номер ты думаешь? Командир полка и так на нашу сотню косится. Начальство, брат, не любит наших фантазий. Достаточно, что тебе въезд верхом в женскую баню гладко сошел. Могли бы разжаловать.
— Я тебе про дело, а ты женскую баню вспомнил. Теперь я другую штуку придумал. У немцев, друзья, через несколько дней Новый Год… ну…
— Ну и ты хочешь им бенефис закатить?..
— Дурак, а если тебе в сочельник немцы бенефис закатят, так ты будешь радоваться? Вместо елки — палку… Нет, братцы, не то я хочу. Устроим немцам под Новый Год елку… Чего вы глаза пялите… Сделаем нашим приятелям драгунам небольшой подарок. Знаешь там у озерка есть такая чудесная елочка. Я, когда вчера Кибирева и Золотухина под ней дожидался, то думал: хорошо бы ее срубить и в Петербург отправить. Уж очень она красива. А теперь мне пришло в голову — как-нибудь ее разукрасить, повесить на нее всякой всячины и написать немцам что-нибудь эдакое приветственное. Ты, Ванюша, по-немецки хорошо понимаешь, вот и изобрази. Пусть радуются. Думаешь им приятно в праздники в этой поганой дыре гнить?