И Лиллиан поняла, что со стороны она выглядит точно также. Припухшие от поцелуев губы, горящие желанием глаза, на скулах лихорадочный румянец от смущения и ненависти к самой себе.
Ей надо что-то сказать, или ударить его, или извиниться, или сделать что-нибудь, что угодно.
Но все закончилось тем, что Лиллиан подобрала свои юбки и бросилась назад в дом. Единственное, что она могла сделать, — это сбежать.
В три часа утра, даже после головокружительного бала, в доме установилась тишина. Прислуга, которая еще бодрствовала, и та направлялась спать, оставив уборку танцевального зала на утро, до того как проснутся гости и начнут требовать чай, печенье и яйца, приготовленные определенным способом.
Завсегдатаи балов натанцевались до упаду, и одни уже спали, а другие отправились на тайные свидания, о которых условились во время танцев. Вокруг не было никого, кто мог бы потревожить Саймона, пока он сидел за огромным столом из вишневого дерева в кабинете отца, который стоял здесь столько времени, сколько Саймон помнил себя. Одного только взгляда на этот стол было достаточно, чтобы нахлынули воспоминания, большинство из них — приятные.
Здесь он докладывал отцу о своих оценках в школе и получал похвалу, которая согревала его приятным теплом до кончиков пальцев. Позже они с отцом вели здесь споры о политике, и эти споры открыли Саймону совершенно новый мир ответственности. И в конце концов здесь он начал постигать деликатную науку быть герцогом и все то, что прилагалось к этому возвышенному титулу.
Саймон, улыбаясь, покачал головой, отгоняя воспоминания. Сейчас он должен был методично разбирать бумаги и личные вещи отца. А он вместо этого смотрел в окно на темный парк, и мысли его снова витали где-то далеко. Только на этот раз он думал о мягких губах и тихих вздохах.
— Вот ты где, — послышался голос Риса.
Он вошел в комнату, прикрыл дверь и, сложив руки на груди, посмотрел на Саймона.
Саймон вздохнул. Он догадывался, что Рис найдет его. Его друг не стал задавать вопросы, когда Саймон вернулся после встречи с Лиллиан, но это была лишь временная передышка. Сейчас, похоже, настало время расплаты.
— Разве ты не должен быть в постели? — поинтересовался Саймон. — Либо один… либо дальше по коридору, в спальне Энн?
Последние слова он произнес для того, чтобы разозлить Риса. Его друг был настолько разборчив в вопросах соблюдения правил приличия, что Саймон иногда задавался вопросом, а целовалась ли когда-нибудь эта «счастливая» пара.
— Тебе не удастся разозлить меня, даже оскорбив честь моей невесты, — сказал Рис, хотя у него и дернулся подбородок, когда он направился к Саймону. — Я хочу знать, что произошло на террасе сегодня, когда ты последовал за мисс Мейхью. Вы были некоторое время наедине, и когда ты вернулся, у тебя был странный вид. А девушка и вовсе исчезла.