- У меня и у вас похожие судьбы, - отхлебнув кофе, проговорил барон. Мы с вами оба пережили свое время. Теперь не поразводишь экзотических животных. Нынешний век - эпоха плебса.
- Вы забываете, господин барон, что я выступаю на стороне плебса, улыбаясь, напомнил собеседнику Рубашов.
- Я говорю не о социальной позиции, - немного помолчав, возразил барон. - Программа, выдвинутая нашим Усатиком, в принципе не вызывает у меня возражений - мне претит его пошлое плебейство. Человека можно послать на Голгофу только за то, во что он верует. - Они лениво попивали кофе, и через несколько секунд барон сказал: - Если у вас повторится Революция и вы сместите вашего Усача, постарайтесь не забыть о духовной вере или уж, по крайней мере об экзотике.
- Это у нас едва ли случится, - ответил Рубашов после паузы добавил: Но у вас, судя по вашей реплике,; все же допускают подобную возможность?
- Теперь допускают, - сказал барон. - На ваших последних судебных процессах вскрылись весьма интересные факты.
- И, видимо, у вас иногда обсуждают, какие шаги вам следует предпринять, если это невероятное событие все же случится? - спросил Рубашов.
Барон ответил быстро и точно, словно он предвидел рубашовский вопрос:
- В чужие дела мы вмешиваться не будем. Но сформированное Правительство - по его просьбе - можно поддержать... за определенную мзду.
Они уже стояли возле стола, и в руках у них были кофейные чашечки.
- Значит, если я вас правильно понял, вы обсуждали и размеры мзды? Рубашов с легким беспокойством заметил, что небрежный тон ему не удался.
- Конечно, - спокойно ответил барон и назвал богатую пшеницей область, населенную одним из национальных меньшинств...
Рубашов забыл про этот разговор и никогда осознанно о нем не вспоминал. Светская беседа за чашечкой кофе - как он мог растолковать Глеткину, что она решительно ничего не значила?
Рубашов устало смотрел на следователя, по-обычному корректного и каменно-безучастного. Он, без сомнения, не интересовался экзотикой. Не пил кофе с баронами-дипломатами. Читая, он напряженно выговаривал слова, запинался и ставил неверные ударения. Его происхождение было чисто плебейским, и читать он научился уже будучи взрослым. Нет, ему никак не объяснишь, что разговор, начавшийся с морских свинок, может закончиться бог знает чем.
- Короче, вы признаете, что этот разговор все же имел место? - спросил Глеткин.
- Он был абсолютно безобидным, - устало ответил Рубашов и сразу понял, что Глеткин оттеснил его еще на один шаг.
- Таким же безобидным, как ваши чисто теоретические рассуждения перед юным Кифером, что руководителя нашей Партии надо сместить посредством насилия?