* * *
Наше желание поближе сойтись с масаями разрешилось неожиданным образом. По пути к заповеднику Серенгети мы увидели человека, сидевшего под тенью пыльных колючек. Заметив машину, он вышел к дороге. Рост его был не меньше двух метров.
— Масай… Кажется, он хромает. — Миша остановился.
Масай хотел, чтобы его подвезли. Прежде чем сесть в машину, он по слою пыли копьем изобразил нору, в которую, когда шел по степи, попал правой ногой. Наверное, был вывих — нога возле ступни сильно распухла. Объяснив причину своего унижения, масай с легким сердцем уселся в машину.
Сразу же стало ясно, что баню масаи не признают и благовониями не натираются. Миша опустил стекла. Масай это понял по-своему. Он радостно высунул руку и стал ловить ветер. Потом поднял в двух пальцах воображаемую сигарету и зашлепал губами. Из протянутой пачки он взял три сигареты, размял, засунул их в рот и с наслаждением стал жевать. В зеркальце я видел его лицо. Масаю было лет тридцать. Два больших зуба слегка торчали вперед. Операция над ушами была сделана вовремя и очень искусно: в мочки можно было просунуть кулак. Но висели в ушах на проволочках всего лишь небольшие значки, изображавшие самолет фирмы «Аэр франс», — подарок туристов нашел достойное применение.
Наша дорога была прямая, через степь в Серонеру. Но масай похлопал водителя по плечу и показал, что ему надо бы влево. Мы с Мишей переглянулись и решили покориться судьбе.
В масайской степи в сухую пору можно ехать целиной без дороги. Надо только глядеть, чтобы не затесаться колесом в жилье бородавочников. Мы ехали между редкими акациями, похожими на зонтики, по желтой пыльной траве. Степь от нестерпимого солнца у горизонта струилась жидким стеклом. Стадо коров и жирафы, казалось, ходили в прозрачной воде. Скорость была небольшая. Возле сухого ложка, который надо было объехать, масай возбужденно захлопал рукой по сиденью:
— Симба! Симба!..
Я моментально откинул люк и увидел, как по траве в сторону уходила львица с толстыми, как хомяки, львятами. Котят мучило любопытство, но львица сердито поддала одного лапой, и семейство скрылось в кустах.
— Симба! Симба! — масай с удовольствием повторял это слово, понимая, что своей зоркостью доставил нам удовольствие…
Масайское поселение издали не увидишь. Хижины высотою в полтора метра обнесены валом из сухих колючих кустов. Забрехали собаки, и навстречу машине выскочили пять совершенно голых, облепленных мухами ребятишек. Наш пострадавший сделал знак постоять и, хромая, пошел за ограду. Мы видели, как его поприветствовал кто-то не по-масайски полный, с бунчуком из хвоста зебры в руке. Наш масай тоже положил руку на голову толстому в знак приветствия.