После команды «Разойдись!» мы обступили начальника и наперебой желали ему счастливого пути. Мы, конечно, готовы были упрашивать его остаться, но знали, что приказ подписан и адмирал обязан его выполнить.
Мы помогли отнести в машину его несложный багаж: два чемодана и рюкзак. Машина тронулась, и начальник уехал.
Тогда Фрол предложил:
— Будь что будет, а мы проводим его как следует. До отхода поезда осталось пятьдесят минут. Кто со мной?
— Но как же мы выйдем? Часовой…
— Все беру на себя. Стройтесь!
Мы построились.
— Рота-а, шагом марш! — скомандовал Фрол и повел нас к воротам.
Часовой, увидев, что идет строй, пропустил нас. Через двадцать минут мы на вокзале не без труда отыскали вагон, в котором уезжал адмирал. Увидев нас, он удивился.
— Товарищ адмирал, — выступил вперед Фрол, — мы пришли, чтобы проводить вас. Мы не спрашивали позволения, — поспешил он добавить, — но, поверьте честному слову нахимовцев, это будет нашим последним проступком.
Адмирал нахмурился:
— Вы поступили нехорошо, хотя я и верю — от чистого сердца.
Офицеры, пришедшие проводить адмирала, в изумлении взглянули на нас, не понимая, в чем дело.
— Я убежден, — сказал адмирал, — что вы будете самыми образцовыми и дисциплинированными нахимовцами, и я буду рад получить известие, что в училище нет ни проступков, ни взысканий.
Хорошо, что на платформе тускло горели фонари! Иначе все бы заметили, что нахимовцы плачут, как самые обыкновенные мальчишки…
Ни новый начальник училища, ни командир роты, ни Кудряшов не наложили на нас никакого взыскания. Но на комсомольском собрании первым выступил Фрол и сам осудил свой проступок.
* * *
Снова пришла весна, с гор понеслись потоки, зашумела Кура, в желобках возле тротуаров забурлила вода, и звонко лопались на тополях в Муштаиде набухшие почки. Теплый туман висел над фуникулером. Затемнения уже не было, и по вечерам веселые огоньки светились на горах над городом.
В широко раскрытые окна училища врывался веселый ветер и шелестел листками учебников и тетрадей.
В этом году наш класс направлялся на летнюю практику в полном составе!
Кудряшов прочел нам приказ командования. Капитану третьего ранга Суркову присваивалось звание капитана второго ранга. Старший лейтенант Кудряшов стал капитан-лейтенантом. Протасов отныне был главстаршиной. Капитан второго ранга Сурков назначался командиром крейсера «Адмирал Нахимов».
— Он уходит от нас? — вскричали мы в один голос.
— Наоборот. Он остается с нами, — успокоил нас Кудряшов. — Командование флотом передает крейсер «Адмирал Нахимов» нашему училищу.