Вот так, толком не начавшись, закончилось второе пришествие Того-кого-нельзя-называть. Снейп стал героем, получив, наконец, вожделенный орден Мерлина. А меня прозвали Мальчиком-который-снова-выжил.
После уже второй неудачной авады Волдеморта я очнулся в больничном крыле Хогвардтса. Как мне сказали, в коме я провёл минут десять, после чего меня усыпили чарами, и я проспал несколько часов. Моё чудесное спасение в газетах объяснили тем, что Волдеморт промахнулся (Волдеморт! Промахнулся!). Но лучше пусть меня считают нервной барышней, падающей в обморок, услышав непростительное проклятие, чем проверяют на авадоустойчивость.
Однако меня такое объяснение не устроило, и я потребовал от Дамблдора правды. Да-да, именно, потребовал. М-да. Говорили же умные люди - в неведении счастье. Директор как мог, откладывал разговор. Устраивался на стуле поудобнее, расправлял складки мантии, попытался предложить мне конфеты, но вспомнив запрет Помфри, убрал их в карман. Я понимал, что Дамблдор собирается с мыслями и подбирает слова, но твёрдо смотрел ему в глаза, ожидая разговора. И директор заговорил.
- Заклинания принято делить на светлые и тёмные. Но это всего лишь нравственный ориентир. Левитацией можно убить, выбросив недоброжелателя из окна, а подвластием, хоть мы и считаем его непростительным, спасти, удержав самоубийцу от рокового шага. Тьма и свет в наших поступках, в душе. Но есть чары и ритуалы, настолько тёмные, что оправдать их ничем нельзя.
- Как Авада кедавра? - поинтересовался я.
- Как пример, - ответил директор. - Но даже у неё может быть положительное применение, если вспомнить «удар милосердия». Ведь авада - быстрая, безболезненная смерть. Я же говорю о магии, которая калечит основу человека, его душу.
- Больше всего на свете, - продолжал Дамблдор, - приютский мальчик Том Риддл боялся смерти. И повзрослев, глубоко изучив магические науки, от этого страха не избавился, передав его лорду Волдеморту. Талантливый юноша превратился в одержимого поисками бессмертия монстра. Магия может всё, в том числе, и дать бессмертие, но плата за него велика. Том пожертвовал своей душой. Увы, это не умозрительные рассуждения магглов о смертных грехах и сделках с дьяволом. Здесь в мире магии, душа материальна. Её можно оторвать от тела, разорвать на куски. Именно последнее и совершил Том. Он отделил от своей души семь осколков, поместив их в волшебные сосуды. И даже лишившись тела, он не мог умереть, ведь осколки души удерживали его в нашем мире.
- Сложно представить такую магию, - сказал я. До меня начало доходить к чему весь этот монолог о разделении души.