— Даже не знаю. Я не брала с собой много одежды… В любом случае, нет ничего, в чем бы я достойно смотрелась в обществе элегантных француженок. Наверное, придется обойтись зеленым бархатным платьем.
— Прекрасное платье. Вы позволите прислать мою служанку, чтобы она сделала вам прическу?
— Вы так добры. Я знаю, мои волосы постоянно растрепаны.
— Очень красивые волосы. Им всего лишь требуется немного внимания.
Она ободряюще улыбнулась. Несмотря ни на что, Николь мне нравилась. Хотелось поговорить с ней по душам, спросить, как она себя чувствует, пребывая в этой двусмысленной ситуации. Она держалась, как полноправная хозяйка дома, и все принимали ее в этом качестве, но вместе с тем ее любовник не делал никакого секрета из того, что вскоре женится на другой женщине…
И вот настал великий день. Я была безмерно взволнована, как и мой отец. Служанка пришла уложить мои волосы. Результат был ошеломляющим. Она принесла с собой гребень, инкрустированный зелеными камнями, как раз под цвет платья. Когда она закрепила им мои волосы, я стала совершенно другим человеком, вполне достойным общения с изысканными гостями, заполнившими парадный зал. Но, возможно, это ощущение развеется, когда я войду туда… Так ведь бывало даже в Фаррингдон-холле…
Впрочем, у меня сейчас не было времени размышлять о своей внешности.
В зале все любовались миниатюрой, особо обращая внимание на какой-нибудь едва заметный нюанс, вызывающий их бурное восхищение.
Барон взял меня за руку и помог подняться по ступеням на импровизированную сцену, где я предстала перед собравшимися гостями. Справа от меня находился сам барон, слева — отец.
Барон вкратце рассказал гостям о заболевании отца и о том, что именно мне принадлежит авторство миниатюры. Похоже, никто не сомневался в том, что я — большой художник. По словам барона, мне, такой юной и талантливой, предстояло в самом скором времени затмить всех своих предков.
Я принимала поздравления и выслушивала множество комплиментов. Мне пришлось пообещать, что, как только освобожусь, сразу же перееду в дом мадам Дюпон, с тем чтобы написать портреты ее дочерей. Это был вполне определенный заказ. Некий мсье де Виллефранш буквально вырвал у меня обещание написать портрет его супруги.
Это был триумф, о котором ни я, ни отец и мечтать не смели.
Барон улыбался несколько покровительственной улыбкой. Было совершенно ясно, что он доволен поведением своих гостей.
Когда музыканты заиграли вальс, он схватил меня за руку и закружил в танце.
— Вы танцуете так же хорошо, как и рисуете, мадемуазель Коллисон!