Она взглянула на письмо и поцеловала его.
— Представляете, как он был бы взбешен, узнав, что мы с Арманом любовники?
— Я бы назвала это естественной реакцией.
— А то, что я не девственница?
— Его тоже нельзя назвать девственником. Почему бы вам не рассказать ему обо всем, что произошло? О том, что вы любите Армана. Попросите освободить вас.
— Вы сошли с ума? Что тогда с нами будет? Это всех погубит. Л’Эстранжам придет конец. Он умеет мстить.
— Неужели барон действительно так коварен?
— Еще бы. И они еще хотят, чтобы я вышла за него замуж!
— Мне кажется, вы ошибаетесь насчет фиакра. Скорее всего, это была попытка ограбления. А возможно, кучер просто хотел заставить меня заплатить кучу денег. То обстоятельство, что я иностранка, позволило бы ему заявить, что он неправильно меня понял.
— Это был барон, — уверенно произнесла принцесса. — И я это знаю совершенно точно.
Я вернулась в свою комнату, до глубины души потрясенная не только тем, что пришлось пережить мне самой, но и тем, что поведала принцесса.
* * *
К концу следующей недели портрет был готов. Для меня эта неделя выдалась весьма напряженной. На прогулках я теперь не отходила далеко от дома, чтобы избежать необходимости на обратном пути брать фиакр. У меня выработалось стойкое отвращение к наемным экипажам.
После своей исповеди принцесса заметно повеселела. Казалось, она весьма довольна собой и, более того, отныне держалась даже с некоторым вызовом. В ней чувствовалась утрата невинности, которая, как я позже поняла, довольно явственно прослеживается в юных девушках, получивших добрачный сексуальный опыт.
Я спрашивала себя, какой будет ее супружеская жизнь и что предпримет барон, когда обнаружит, что у его невесты до свадьбы был любовник.
Мне не хотелось углубляться в эти размышления. Их союз и без того представлялся достаточно несчастливым. Но меня это не касалось. Я была всего лишь художником, которому заказали миниатюрные портреты жениха и невесты.
Постепенно я приходила в себя после пережитого испуга. Теперь, по прошествии некоторого времени, случай с фиакром уже не казался таким страшным. Если бы я не убежала, меня могли ограбить, после чего пришлось бы самостоятельно искать обратную дорогу. Неприятно, конечно, но… А возможно, кучер рассчитывал на чрезмерную оплату. Так или иначе, сейчас это происшествие виделось скорее досадным, чем зловещим.
Готовая миниатюра была прелестна. Она уступала портрету барона глубиной исследования человеческой натуры, но в ней присутствовали непередаваемые очарование и изящество. Теперь миниатюру необходимо было доставить в Сентевилль, чтобы ювелир оправил ее в золото.