Ноги немного дрожали. Стоять было трудно. Но мятежным вассалам надлежало подчиниться и признать власть сюзерена!
Тата чувствовала, что может убить строптивиц. И убила. Почти!
У бетонной стены в оспинках винтовочных выстрелов замерли два силуэта. Раскатистой дробью ударили барабаны. Усатый капрал зачитал приговор и скомандовал расстрельной команде:
— Товсь!
Солдаты щелкнули затворами. Одна из фигур упала на колени. У другой между ног полилось.
— По моей команде…Пли!
Тени замерли в ужасе. Увидели пули. Каждая свою. Почувствовали разрыв кожи, всплеск нестерпимой боли от проникающего ранения, понадеялись, что выживут, что второй раз не казнят. И, только укрепившись в вере об избавлении, умерли.
Зеленоглазая королева, с балкона наблюдавшая за казнью, махнула платочком.
— Благодарю за службу, любезные.
Тихий шепот, слетевший с нежных губ: «Так и надо! Знай, место!» — предназначался поверженным врагиням.
Видение, заполонившее комнату, рассеялось.
— Есть вопросы? — любезно поинтересовалась Тата у трупов.
— Нет, — жалобно провыл один.
— Нет, — сквозь зубы процедил другой.
В глазах Татуси дрожали слезы. Татьяна была спокойна, но следы потрясения еще блуждали по ее лицу. Тата же, хоть стояла, гордо подняв голову, и взирала на побежденных высокомерно, трепетала от страха. Акция не возымела действия. Колдовской дар уже доложил: слезы и потрясения — всего лишь дань вежливости. Барышни неуязвимы и чихать хотели на всякие чары. Максимум, на что способно волшебство — это поставить защиту, дабы бы Разумница и Душенька (такие у барышень были имена), не могли читать мысли и управлять эмоциями.
— Я здесь — главная! — повторила Тата.
Не дождавшись ответа, она обратилась к Татьяне, как созданию здравомыслящему по определению:
— Давай, начистоту. Ты можешь объяснить, что происходит?
— Запросто, — готовно откликнулась та. — Тебе как коротко или с подробностями?
— Как угодно, только б я поняла.
— Тогда сначала суть: ты попала в другое измерение.
— Не может быть! — ахнула Тата.
— Для волшебницы ты реагируешь слишком бурно. Ничего экстраординарного. Прежде ты обитала одновременно в двух реальностях: обычной и колдовской. Нынче оказалась в третьей, где способности, ощущения, восприятия, воздействия, осознания, переживания, понимания, впечатления и прочие свойства личности существуют сами по себе, отдельно от человека.
— Так вот почему я вас вижу, — протянула задумчиво Тата. — А где же другие …сограждане?
— Тебе мало нас двоих?
— И все же?
— Из соображений безопасности тебя поместили в трансцендентальный изолятор.