«Ну и что?»
— Блин, как ты меня достала своей тупостью! Теперь у твоей подруги появился новый источник энергии. Раньше она была блажью и жила в сознании, теперь может спокойно перебираться в подсознание, а там 95 % всей жизненной энергии человека.
«Я совсем запуталась! Но какова стерва! Прикидывалась бедной овечкой, а сама волчица матерая, переиграла меня вчистую!»
— Татуся оказалась сильнее. Так бывает.
«Что ж теперь делать?»
— Для начала понять, что ты хочешь»
«Избавиться от копий».
— Правильно ли я понял: ты готова отказаться от своего интереса к Линеву и навязанного себе искусственного прагматизма?
Тата поджала губы. Беда с этим Внутренним Голосом. Вечно расставляет точки нал «i», хотя его никто и не просит.
«У меня, значит, есть интерес к Никите?»
— Конечно, иначе бы ты бы не разводила суету.
«Ладно, я поняла. Что ж, пусть будет так. Я больше не буду обращать внимание на Линева. Что касается прагматизма, то тренд остается в силе. Воевать с Татьяной я не буду».
— С Татусей тоже придется помириться. Ведь отчасти она — часть тебя. А с собой сражаться негоже.
«Но она — же сука такая…»
— Живи сама и дай жить другим, тогда будет мир и не понадобиться меряться силами. Особенно с чужими иллюзиями, наделенными частичкой твоей души.
«Ты, как обычно, прав. Что ж, признаю ошибки, раскаиваюсь и встаю на путь исправления. Я больше не буду: изводить Татусю, сниться Никите и претендовать на место главной женщины в его жизни».
— Тогда пали мосты! Отступать надо по всем правилам фортификации! Зачищай местность!
Тата горестно вздохнула. Но надо, значит, надо и представила, как маленький огонек, вспыхнув на конце бикфордового шнура, веселым зверьком побежал вперед, затем, коснувшись взрывчатки, превратился в прекрасный цветок, который раскрыв лепестки, уничтожил вокруг себя все.
«Жаль, горячая была ночка…»
За уже не существующими мостами, клубилась, оседала, укрывала руины пыль забвения.
«Можно, я на память оставлю воспоминания?» — спросила робко Тата
— Нет. Ты не сможешь предаваться им безучастно.
«Что ж, Никита Линев, прощай, мой воображаемый герой».
— Не ной, все пройдет, — утешил напоследок банальной и вечной мудростью внутренний советчик и, довольным исполненным долгом, временно ретировался.
Тата кивнула, конечно, пройдет, и прошептала чуть слышно:
— Прощай, Никиточка!
* * *
Женщина наклонилась, прошептала: «Прощай, Никиточка!», коснулась губ прощальным поцелуем и исчезла. Сон оборвался.
Линев глубоко вздохнул, открыл глаза, поморщился. В правом виске билась о стенки сосудов, как птица в клетке, отчаянная боль.