— Тебе ничего не угрожало. Ты даже не испугалась.
— Ты уже трижды пытаешься вынести колье из дому.
— Колье принадлежит мне! — возмутилась Ольга. — Я имею право распоряжаться им по собственному усмотрению.
— То есть, намерена отдать его первому встречному проходимцу?!
— Он — не проходимец!
— Кто же он?
Ольга легко попалась в элементарную ловушку и запальчиво ответила:
— Он — благородный человек! Борец за свободу! Богачи роскошествуют, а бедный люд погибает в нищете. Если бы каждый богатый помог бедному, мир превратился бы в цветущий сад. Стыдно носить жемчуга, когда голодают дети. Ты сама работала в революции и знаешь, сколько надо денег, чтобы разогнать маховик истории. Ты не должна мешать мне.
— Интересно… — протянула Надин и в замешательстве покачала головой. Слова про цветущий сад и маховик истории иголками вонзились в сердце. — А ну-ка подробнее.
Глаза племянницы вспыхнули радостью. Глупенькая, понадеялась дешевой риторикой поразить тетку.
— Мы с папой совсем чужие люди. Он думает только о заводе, выгоде, наживе, а я мечтаю о бескорыстном служении великой идее, о подвиге. Папа никогда не позволит мне пожертвовать колье на нужды революции. А ведь на эти деньги можно построить воскресную школу, открыть швейную мастерскую, напечатать прокламации, организовать террористический акт, — последнюю фразу Ольга скомкала. Поняла, что увлеклась и сболтнула лишнее.
Надин кивнула.
— Хорошо, мы откроем воскресную школу. Но колье останется дома.
— Нет, нет, — всполошилась Ольга, — партия сама решит, куда и на что тратить деньги. Мой долг помочь священному делу, а не самоуправничать. Революции нужны дисциплинированные, верные бойцы, а не сумасбродные благодетельницы. Я обещала принести колье и будет крайне неприятно и стыдно, если я не смогу выполнить обещание.
Надин осторожно опустилась в кресло, подперла рукой голову. Стараясь не выдать волнения, потупила взгляд, ладонью укрыла губы. Господи, взмолилась, только не это. Только не это. Только не это.
Увы. С фанатичным жаром племянница вещала прописные истинки, экзальтированный тон, которых, исключал сомнения.
— …моральная жертва…готовность…я обязана…искупление…
В самый неподходящий момент в дверь постучали.
— Надя! Оля! Что произошло?
Павел, слава Богу, Надин протянула Ольге ключ:
— Открой.
Матвеев ввалился в комнату, уставился на побледневшую от волнения невесту, раскрасневшуюся от возбуждения дочку, выдохнул испуганно.
— Что с вами, девочки?
— Ничего! — овладев собой, сказала Надин. — В парке на нас напали бандиты, я растерялась, а Ольга, не потеряв присутствия духа, позвала на помощь. Сейчас все в порядке. Но я бы хотела спрятать все драгоценности в сейф. Не приведи, Господи, за нами следили. Страшно.