А мы ехали в темноту, холод, навстречу ветру и неизвестности. Решили свернуть с маршрута в Отрожку — пригород Воронежа, — может, там удастся переночевать в тепле? В Отрожке пришлось долго стучать в двери домов. Была уже глухая ночь, и хозяева неохотно и недовольно кричали из-за двери, что квартира занята и приютить нас некуда.
Наконец, нам открыл какой-то старик, сказавший, что у него ночует начальник. Ему не дали закрыть дверь и ввалились в комнату. Из второй комнаты услыхали раздраженный начальственный голос:
— Это кто там врывается в дом? Да я вас!..
Но женский голос начал уговаривать не поднимать скандал — пусть люди обогреются! Мы занесли свои вещи и продукты в чулан, принесли из пикапа сена, разостлали на полу и улеглись, не раздеваясь, сняв только обувь, побросав портянки на остывающую плиту и лежанку. Старик, кряхтя, залез на русскую печь.
Утром я увидел, как какой-то старшина, переступая через наши ноги нашкодившим котом, ушел из дома, а вскоре поднялась миловидная молодуха и начала растапливать плиту, поставила чугунок с картофелем. Мы поднялись, когда уже синели окна, от вкусного запаха вареной картошки. Старик сидел на низкой табуретке у дверцы печки и пускал туда табачный дым.
Мы с шутками и прибаутками разделись по пояс, выскочили на улицу и начали растираться и умываться снегом, покрякивая от удовольствия и сдабривая свой восторг крепким соленым словцом. Потом побрились. Хозяйка смущенно шмыгала между нами, а старик, закрыв глаза мохнатыми бровями, сосредоточенно смотрел на огонь в печке, думая о чем-то своем. Кто ему молодушка — дочь, сноха?
Потехин угостил старика папиросой, о чем-то с ним пошушукался и пошел в чулан. На столе появилась поллитровка самогона. Открыли консервы, молодушка поставила парящий чугунок с картофелем, достала стаканы. Я свой стакан перевернул, меня и так мутило от махорочного дыма. Выпили за наступающий новый 1942 год. Оказывается, наступило утро 31 декабря. Минченко руками выжимал бутылку, показывая, как мала посудина и как дорога каждая капля.
Проселочными дорогами мы пробивались на станцию Анна. Снег выбелил поля и леса, засыпал дорогу, и мы не раз вытаскивали свою машину из кюветов и колдобин. Вечером мы наконец-то увидели первые домики поселка Анна.
— Ну, братцы, Новый год я встречу на Анне! — острил Потехин.
Нашли коменданта, и он указал на улицу, где мы могли остановиться. Мы заехали во двор дома попросторнее, с хозяйкой помоложе, муж которой был в армии. Оставив нас, хозяйка ушла встречать Новый год в компанию.
Мы уселись у стола и начали планировать, как нам встретить Новый год, осматривали наличные запасы съестного. Но не это было важно для ребят — все сбросились по четвертной, и Минченко с Павловым пошли на поиски спиртного. Вернулись они шумной ватагой с девчатами, все уже были под хмельком.