— Уломал бояр, матушка.
Сочинил жестокие распри, будто бы возникшие. Некоторые-де вельможи покушались убавить офицерам жалованье, гвардию пытались ущемить. Голос такой, правда, был единичный. Похвалил себя Данилыч — не позволил он ни обобрать армию, ни сократить. Недоумкам напомнил трактат с цесарем — статьи военные.
— Есть же смутьяны… Толстой вопит — айда проверять все питерские конторы! Чую, в мой огород камешек. Однако записали решение. Посуди, матушка, это же тысячу фискалов нужно, да на год канители. Проедят сколько…
Екатерина лежала в постели, закутанная, глотала лекарства. Недавно столицу постигло наводнение, волны штурмовали дворец, побили окна. Разбуженная среди ночи, царица ступила в лужу, озябла. Приключилась горячка. Слушая князя, безвольно соглашалась.
Матушка, дай Бог ей здоровья и долголетия, ревизию высочайше отклонила.
— Потерпите, мой друг, — говорит Рабутин. — Король Август отдаёт вам Козел. Ещё кое-какие формальности…
А кто там знает Меншикова? Князя Меншикова, полководца Меншикова, губернатора Меншикова, воздвигавшего Петербург, царского камрата. Имя-то шляхта слыхала, поди, а что кроме? Вранья, небось, больше, чем правды, добрая-то слава лежит, дурная бежит…
Пятьсот ефимков запросил старший Левенвольде, деньги немалые, но работа стоит того. Два месяца корпел, очень кстати сейчас сей опус.
Крупно, благолепно выведено заглавие — «Заслуги и подвиги Его Высококняжеской Светлости»… Начало филозофическое, что ныне модно и престижу способствует.
«Не только священная и всемирная история свидетельствует с незапамятных времён, то и самое течение природы, равно как и каждодневный опыт научают нас, что на земном шаре всё подвержено изменению, что в мире нет ничего постоянного…»
Древний род Меншиковых, некогда славный, оказался в упадке и пребывает в безвестности, покуда судьба не подарила миру Александра.
«Великий законодатель иудеев был найдёнышем, покинутым матерью в диких камышах Нила. Император Юстин в молодости пас свиней и волов и не мечтал, что его пастушеская палка превратится в скипетр».
Так и Александр…
Он явно приравнен к сим персонам — смелость, дозволенная в панегирике. Многочисленные его свершения запечатлены на скрижалях истории. Читающему заметно — автор опуса, излагая биографию князя, царя отодвигает в тень.
В мае 1703 года в устье Невы Меншиков «при личном в том участии Его Величества взял на абордаж два шведских фрегата». В том же месяце «положил основание крепости о шести бастионах». В год Полтавы летом не кто иной, как Меншиков прозорливо настоял, чтобы царь вернулся из Воронежа в армию, а перед битвой «объехал все полки и одушевил их выразительной и пламенной речью».