Не столько даже сытость,
А тепло
От бед земли
Нас разом ограждали.
По сопкам время
Медленно текло,
А мы конца войны
Упрямо ждали.
И гимнастерки самый малый рост
Нам был до пят
А нам давай шинели,
И мучил нас всего один вопрос:
Что мы на фронт добраться не успели.
И не могли никак мы совместить
Конец войны и быть или не быть!
1987
А этих маленьких побед
Нам так бывало не хватало,
И нету хлеба на обед,
И нету на ночь одеяла…
А вера?..
Коли в голод голо,
И Бог не бог, а только полу…
А доходяги шли и шли.
Когда их только хоронили?
Но жили мы, а если жили,
То непременно и росли.
Все заменила нам война:
И мать с отцом, и воспитанье,
И одеяло, и питанье…
И неизбывна в нас она.
И в ней остались имена
Лишь тех, кого мы хоронили,
Кого встречали и любили,
И гетто красная стена,
Исписанная именами
Аж на четыре этажа,
Все это неизбывно с нами,
И вспоминаем все, дрожа…
А Бог — не бог, он только полу
И далеко, и высоко
В фуражке с поднятой рукой,
А нам и голодно и голо!..
Мы это имя повторяли.
Кричали все — и мы орали!
За что себя нам обвинять?!
Другие мысли нас терзали:
Где ночевать и что пожрать!..
1988
Не забывайте детских прозвищ
Не забывайте детских прозвищ,
Они так верно нам даны,
Что неожиданно на помощь
Приходят в тягостные дни.
Не забывайте детских прозвищ,
Когда живется как-нибудь,
Они точнее, глубже, проще
Нам выявляют нашу суть.
Не забывайте прозвищ детских
Они неоценимый дар,
В них сила доказательств веских,
Недостающих иногда.
Не забывайте прозвищ этих,
Как подтверждение они,
Что есть еще друзья на свете
И не стареют наши дни.
1983
Мой брат учит Шумана.
Мой брат зубрит Шумана.
Мой брат долбит Шумана.
И больше нет Шумана.
Я слышу бездельника Шумного.
А из овала на нотах
Смотрят глаза страдальчески
На эти детские пальчики
И на их владельца зевоту.
Мой брат не знает Шумана,
Приносит с урока двойки,
И больше я не прошу его
Проигрывать мне уроки.
Я говорю:
— Сыграй,
то, что тебе нравится.