Анна с Августой по очереди ухаживали за ним, им помогали миссис Батлер и Мария.
Воздух! Ему был жизненно необходим хотя бы глоток чистого свежего воздуха, но колыхание опахал нисколько не помогало, и тогда они приказали перенести его на баржу и пустились вниз по течению реки, надеясь, что речной бриз поможет ему.
С ними отправился Джон Эллиот. Он дежурил у постели больного вместе с Августой, но Анна не отходила от мужа ни днем, ни ночью, она была уверена, что ее неусыпное бодрствование поможет ему, и умела его успокоить, как никто другой. Но его состояние вдруг резко ухудшилось, и он стал бредить: будто он в Хэдли и работает с отцом в саду, торопясь посыпать дорожки гравием до своего отъезда в Индию. Он разговаривал с отцом и матерью, как будто они были живы, и Анна почти ощущала их присутствие.
— Больше я не могу носить гравий, Августа, — наконец как-то сказал он. — Я слишком устал, тебе придется закончить дорожки без меня.
Августа покачала головой, глядя на Анну, и сказала:
— Но дорожки уже закончены, Ричмонд.
— Правда? — спросил он и попытался приподняться. — О, Августа, я бы отдал целый мир, чтобы оказаться дома!
Он потерял сознание, и было ясно, что силы его на исходе. Вопреки очевидному, Анна продолжала надеяться, однако последовала совету Джона Эллиота, и они вернулись домой.
На следующий день, когда она одна сидела рядом с Ричмондом, он вдруг сжал ее пальцы. Она нагнулась ниже и услышала:
— Моя дочь… Ее так и не крестили. Мне следовало бы позаботиться об этом.
Анна опустилась рядом на колени и сказала, что девочку окрестят завтра же. Он может на нее положиться, добавила она.
Лоб у него разгладился.
— Да, — сказал он, и его лицо стало спокойным и умиротворенным. — Мы были счастливы, Анна, правда? — спросил он через пару минут чуть громче.
— Очень, дорогой, — прошептала она.
И он улыбнулся, услышав это, и глаза его закрылись навсегда.
Вся английская колония ожидала, что Анна Теккерей снова выйдет замуж. Красивая вдова двадцати трех лет не может долго оставаться одна, и предметом споров было только время. Нашлись такие, которые напрямик спросили у миссис Батлер о планах ее дочери и получили вполне достойный ответ:
— Миссис Теккерей будет носить траур по мужу полтора года.
— Полтора года! И о чем она только думает! Такого от нее никто не ожидал.
— Мою дочь не волнует то, чего от нее ждут другие, — ответила миссис Батлер. — Она так настроена.
— Ну, естественно, она столько не продержится. Здесь многие женщины повторно выходят замуж уже через несколько недель, и никто их за это не укоряет.