Кто-то гладил ее по руке. Постепенно она стала осознавать окружающую обстановку, пришла в себя и увидела тревожно смотрящую на нее Августу.
— Я не была маленькой девочкой, — прошептала Анна. — Ах, Августа, мне иногда становится так не по себе…
— Все в порядке, — ласково проговорила Августа. — У тебя просто слегка закружилась голова. Это со всеми случается.
Анна закрыла глаза. Спустя пару минут к ней вернулось самообладание, но пережитые мгновения наяву настолько расстроили ее, что она не избежала бы приступа меланхолии, не появись миссис Батлер и Генриетта. Затем пришла миссис Шекспир со своим сынишкой Джорджем, упитанным годовалым малышом, и время до обеда прошло в обсуждении туалетов для сегодняшнего бала.
Наступил жаркий сезон, и все сникли. Большую часть дня Анна проводила полулежа на софе. Однажды она была дома одна и пыталась набраться сил, чтобы написать для мисс Бейчер несколько стихотворных строк, внезапно пришедших ей в голову.
Уже давно с ней этого не случалось — она поспешно записывала их, пока не забыла. Первые строчки стихотворения дали ей давно забытую радость творчества, и она полностью ушла в себя, когда пришел Ричмонд.
Его появление было сигналом старому дворецкому Акбару тотчас велеть камердинеру принести хозяину домашние туфли и куртку. Анна слышала, как Али болтал с садовником, когда вел мимо окна скакуна Ричмонда в конюшню, а затем повар пустился отдавать приказания кухонной прислуге, и вскоре все уже галдели, как скворцы.
Ричмонд выглядел довольным, когда вошел в комнату. У него был удачный день. Он поинтересовался, как она провела день, и она, засмеявшись, рассказала ему о том, что пишет стихи.
— Наверное, вздор, — сказала она. — Хотя это не казалось таким вздором, пока я не села за стол. Жаль, что не могу прижать лист бумаги ко лбу, чтобы на нем отпечаталось все, что у меня в мыслях.
— Я и понятия не имел, что ты у меня поэтесса! — удивленно произнес Ричмонд.
— Хотелось бы ею быть, но я всего лишь рифмоплет. Это осталось с юных дней, и я думала, что уже переросла этот дар.
— Думаю, это наш сын тебя вдохновляет, — сказал Ричмонд.
— Какой ты наивный! Если бы он имел к этому отношение! — Анна стала беспокойно расхаживать по комнате, обмахиваясь веером. — Ты не можешь себе представить, как мне хочется выразить себя хоть каким-то образом. Если бы я могла писать красками или хотя бы петь!
— Но, дорогая, все это тебе великолепно удается! — заверил он жену.
— Но все это так незначительно, а я хотела бы свершить что-либо серьезное, — возразила она. — Если бы хоть что-нибудь я умела делать по-настоящему, я бы чувствовала себя удовлетворенной.