Перевернул очередную страницу — и тут меня как током ударило.
Даже не помню, как этот раздел назывался, то ли светская хроника, то ли моды какие-то, то ли и то и другое вместе… неважно.
Важным было фото на полстраницы — большой белый, со сложенным верхом и кучей сверкающих никелированных финтифлюшек лимузин, и в нем четверо… и одна из них, на заднем сиденье привстала и прямо в объектив улыбается задорно, — моя Стаська.
Товарищ министра финансов действительный статский советник князь Туманов… с семейством…
Вот, значит, как… радист Стась Дымов.
Везет мне сегодня на фото… улыбающиеся.
Хотел статью прилагающуюся изучить — и, как назло, шаги на лестнице. Я журнал захлопнул, пачку обратно за кровать спихнул, сам плюхнулся — ноги вытянул, руки за голову. Лежу с таким видом, словно с момента ее ухода как любовался потолком, так и сейчас любуюсь, и в целом свете краше паутины в углу для меня зрелища нет.
— Как тебе запах?
Запах и вправду был что надо. От двух маленьких — глотка на четыре от силы! — чашечек такой аромат по комнате шел, что на роту Боссов хватило бы…
— Жалко только, — вздыхает, — сливок нет.
— Да ладно, — говорю, — переживём.
Я сел, потянулся было к чашке…
— Нет, не надо… горячее еще…
Стаська поднос с чашечками на тумбочку поставила, сама рядом на кровать села, головку мне на плечо пристроила. Я ее приобнял осторожно — и в следующий миг, сам не знаю, как получилось, но мы уже лежали.
— Слышишь?
— Что?
Я слышал только далекий шум моторов, но она имела в виду что-то другое.
— Дождь…
И в самом деле — тихое совсем тук-тук-тук за окном.
— Не хочу никуда уходить отсюда, — тихо шепчет моя — теперь уже точно! — княжна, прижимаясь ко мне. — Так уютно… спокойно… Эрик, — приподнялась, заглянула в глаза, — давай спрячемся здесь от всех? Просто спрячемся — ты и я. Должно же быть где-то место, где нет этой проклятой войны?
Я только вздохнул тяжело.
Может, думаю, где-то такое место и есть, но очень где-то. Потому как, судя по тем новостям, что оберфункмейстер Рабинович из мирового эфира вылавливает, народец на нашем шарике с ума посходил абсолютно повсеместно, вне зависимости от географических широт, цвета кожи или, допустим, вероисповедания. Все с цепей посрывались — и первым делом в глотку ближнему вгрызлись… а кому ближних не хватило, те за дальних принялись.
— Не получится.
— Почему?
— Просто не получится, малыш. И, — шепчу, — лучше не будем сейчас об этом. Времени у нас не так чтоб очень — три часа, а может, уже и чуть меньше… но эти часы наши, безраздельно… так давай просто забудем пока об остальном мире. Как ты сама только что сказала — ты и я и никого больше.