Договорив, чуть кивнул гауптману — и тот вместо свернутых уже карт вложил в гусаковскую клешню тоненькую пачку смазанных машинописных листиков.
«Военный» на них уставился так, словно ему на ладонь скорпиона подсадили. Бросил их перед собой на стол, склонились они втроем, начали вчитываться, гляжу — багровеет «товарищ Викентий» куда почище, чем пять минут назад, — еще чуть-чуть и пар из ушей засвистит.
Зря, подумалось мне, его с таким-то темпераментом на переговоры к нам засунули. С генерал-лейтенантом Линдеманом общаться… раза на три-четыре его хватит, а потом апоплексический удар, и будет в ихнем Конвенте играть красивая музыка, которую этот «товарищ Викентий» уже не услышит.
— Да вы, — захрипел он, — да вы что?! Это ж… вы ж нас догола раздеваете!!
— Отчего же, — удивленно вскинул бровь Линдеман, — ведь подавляющая часть указанной техники была собрана на полях сражений… и в иных местах и восстановлена силами специалистов моего корпуса.
— Но на наших заводах!
— Извините… но до появления на ваших заводах наших специалистов они все равно простаивали без всякой пользы!
— А это… — не дожидаясь перевода, ткнул «товарищ Викентий» в следующий листок. — Вы хоть представляете, о чем просите? Комитет Всеобщего Благополучия никогда, слышите, никогда на такое не согласится!
— Неужели? — генерал-лейтенант на своих офицеров оглянулся, те тоже удивленные лица враз изобразили. — Нам казалось, что уважаемый Комитет, наоборот, будет весьма рад переложить ответственность за столь большое количество «потенциально враждебных» — так вы это, кажется, именуете? — элементов со своих плеч.
— Комитет Всеобщего Благополучия, — сурово заявил белобрысый, — никогда не чурался ответственности.
— Не сомневаюсь, герр Артем, — благодушно кивнул генерал-лейтенант, — ничуть не сомневаюсь. Однако в данном случае речь идет не только об ответственности, но и бесполезной, с точки зрения вклада в нашу общую победу, трате ценного ресурса. Каковым являются представители перечисленных в этом документе специальностей. Как гражданских, так и военных.
— Нет, товарищ Линдеман, — с вызовом глядя на генерал-лейтенанта, заявил белобрысый. — Это совершенно невозможная вещь. Если относительно других ваших… требований, давайте уж будем называть вещи своими именами, еще можно вести какой-то диалог, то по этому пункту не может быть даже тени сомнений. Конвент никогда, ни при каких условиях не допустит, чтобы враги революции и народа ушли от заслуженной ими кары!
— Что ж, — вздохнул Линдеман, — жаль, право…
— А нам, — резко перебил его белобрысый, — нет!