Алекс поднял на него глаза:
— Что вы имеете в виду?
— Сколько тебе лет? Где ты жил раньше? И если ты ничего не знаешь о нас, что ты можешь сказать о Фонде Ван Хельсинга?
Алекс говорил медленно, раздумывая, подходящее ли сейчас время, чтобы отвечать честно. В любом случае, именно так он и отвечал.
— Мне четырнадцать. Мои родители и сестры сейчас живут в Вайоминге. Фонд Ван Хельсинга — благотворительная организация, которой управляет мой отец.
— Секундочку, — сказала Армстронг, затем наклонилась вперед, быстрым движением сняла с Алекса очки и принялась рассматривать их на свет.
— Эй, — запротестовал Алекс, — они мне нужны.
Сейчас лицо Армстронг расплывалось пятном перед его глазами. Он не мог разглядеть ее, а внезапная слепота заставила его почувствовать себя в ловушке, как при приступе клаустрофобии.
— Он не носит их в школе, — сказал Сангстер. — Я ни разу не видел его в очках.
— Потому что я ношу линзы, — отрезал Алекс.
Армстронг все еще пристально изучала его очки:
— Почему же сейчас ты не в линзах?
— Да потому что сейчас три часа утра!
Армстронг сжала губы и протянула очки Алексу.
— Ничего особенного. Обычные очки, — удовлетворенно сказала она.
Алекс медленно надел их обратно.
Заговорил Каррерас.
— Ты, конечно, знаешь, какие ассоциации вызывает твоя фамилия?
Алекс пытался осмыслить происходящее. Абсурд: женщина изучает его очки, как будто они могут быть сделаны из фантастического криптонита, мужчина в костюме задает ему вопросы — среди ночи, под землей, на глубине мили…
— Вы имеете в виду, «охотник на вампиров»? Как в фильмах? Могло быть и хуже, — сказал Алекс. — Но да, я достаточно этого наслушался. Отец раздражается, стоит кому-нибудь об этом упомянуть. Примерно то же самое как общаться с людьми, если твоя фамилия — Ганнибал.
Сангстер покачал головой, словно чему-то удивляясь, и обратился к остальным:
— Я навел кое-какие справки, когда увидел его фамилию в списке своих студентов. Он занимается альпинизмом. Участвует в спасательных операциях. Его учили выживать практически без еды. Он умеет водить комбайн и мотоцикл, а как-то раз его укусила змея, и он сам наложил себе на ногу жгут и выжил, хотя чуть не остался без ноги.
Алекс почувствовал смесь гордости и страха, когда его учитель литературы прочел перечень того, чему Алекса так или иначе научили все эти годы. Отец старался, чтобы все его дети умели нечто подобное.
— И при всем при этом он ничего не знает о том, о чем, по идее, должен знать лучше всего — о вампирах. Его не учили сражаться с ними. Насколько я знаю, вообще не учили.