Адмирал, решив, что соответствующий факт был исключён из фильма по соображениям цензуры, подумал:
- Вот сионисты проклятые, показывают нам всякие сказки, а в действительности всё куда сложней. И как оторвать яйца этому терминатору и Бэтмену в одном флаконе, у которого к тому - же скверный характер. Да он к своим тестикулам никого из ребят не подпустит, даже если он из этих... Впрочем, даже если подпустит, то ребята у меня не такие, или такие?- опасливо подумал Адмирал и осторожно взглянул на бойцов - Нет, не такие, - вздохнул он облегчённо.
Одним движением он соскочил с капота джипа, на котором сидел, одёрнул гимнастёрку и громко приказал.
- Слушай мою команду! Назгулов нам не прикончить, но скрутить можно. Приказываю: Схватить этих сионистов и сделать им полное обрезание. Отрезанное под расписку сдать мне, для отчётности. Исполнять!
Из всех присутствующих лишь Люкс и Генрих неплохо знали канонический текст, но Люкс затравленно молчал, а Генриху требовалось время, чтобы справиться с потрясением от такого безграмотного приказа. Сперва он не мог сосредоточиться, а потом начавшийся спор ввёл его в ещё больший ступор.
- Сам их кастрируй! - возмутился Герман - Мы бойцы за счастье русских людей, а не евнухозаготовители. Обрезание - удел наших естественных врагов.
Остальные дружным ворчанием поддержали сделанное заявление. Адмирал собирался сказать что-то резкое, но дискуссия развития не получила.
Ее прервало сообщение наблюдателя о том, что назгулы всего в паре сотен метров.
Редкой цепью отряд борцов за чистоту арийской крови кинулся навстречу птенцам Мордора.
И начался бой.
****
Назгул поднял коня на дыбы и с размаху опустил меч на противника. Чёрный, как непроницаемые морские глубины, клинок, казалось, поглощал свет и лишь чёрный кахолонг на хвостовике траурно фосфоресцировал тёмным сиянием. Со свистом расступился рассекаемый воздух. Полёт алмазной прочности лезвия чётко обозначил дирекцию - на голову непонятного пехотинца в тонком, будто пергаментном, шлеме и в странных доспехах, обтянутых тканью. По неизвестной причине тот не стал делать унизительных попыток убежать, или хотя бы отскочить в сторону. Вместо этого он поднял навстречу разящей стали свой верный АКМ.
Руки Змея крепко сжимали оружие: правой за ясенёвый приклад, а левая побелевшими пальцами охватила ещё горячий ствол и тёплую газоотводную трубку.
Заговоренная сталь мрачного меча, откованного своему любимцу лично Гортхауром и закалённого в крови перворождённого вошла в конфликт с продукцией ижевских оружейников. К сокрушительной силе удара назгул добавил вес своего тела и верного чёрного коня. Металл впился в металл и обжигающие искры снопом полетели в стороны. Сверкание родившихся мельчайших частичек металла было настолько ослепительно, что заставило Змея на миг зажмуриться и закрыть красные от постоянного недосыпания глаза. Пусть их полёт был коротким, а жизнь недолгой, но своё светлое дело они сделали.