– Ты, Ежов, принимать парад на коне сможешь? Вячеслав вроде такой же наездник, как и ты… – Коба прыснул в усы. – Нет, товарищ Буденный нам нужен. Буденного оставим.
– Я к нему машину хотел отправить, – растерялся Ежов.
Коба задумался. Потом разрешил:
– Отправляй. Но пусть твои люди не вылезают из нее. – И опять прыснул в усы.
Ежов вышел в секретарскую – распорядиться.
– Сейчас будет цирк, – сообщил весельчак Коба.
…Прошло более получаса, когда в кабинете появился Поскребышев.
– Товарищ Сталин, вам звонит товарищ Буденный. Просит срочно соединить.
Коба подмигнул, включил громкую связь. Послышался задыхающийся голос Буденного:
– Товарищ Сталин! Черная машина у самой дачи. Это – за мной. Хотят арестовать! Положения наша плохая!
– Не кричи. Скажи спокойно – что они делают?
– Сидят пока в машине у дачи.
– А может, не за тобой? Просто проезжали, живот заболел, остановились.
– За мной! Точно за мной.
– Почему так уверен, Семен? Может, грехи какие за тобой?
– Грехов нет, никаких, клянусь! Оппозиций никаких!
– Оппозиций нет, говоришь? А пулемет есть. Зачем пулемет на даче держишь?
– С Гражданской войны, товарищ Сталин. Храню на память… Товарищ Сталин, один вылез из машины… Сейчас заберут…
– Где пулемет?
– На чердаке.
– Отличная боевая точка. Ты заляг там и жди. Я пришлю подмогу.
– А если они сейчас придут?
– Стреляй на поражение. Что, мне тебя учить? Бей гадов!
До позднего вечера пролежал у пулемета герой Гражданской войны. До позднего вечера стояла у дачи машина и около нее расхаживал чекист. Наконец весельчак Коба сжалился, позвонил маршалу:
– Всё уладил. Но с Ежовым побеседуй и пулемет сдай. Я тоже, как ты знаешь, участвовал в Гражданской, но пулеметов не храню.
Мне рассказали, что на следующий день Ежов позвонил Буденному и описал ситуацию с женой. Буденный знал правила: право на жизнь придется оплатить.
Бесстрашный конник, разгромивший генерала Мамонтова, полный царский георгиевский кавалер, участник всех войн с начала века, сам повез жену к нам на Лубянку. Правда, не на коне – на автомобиле. И многие у нас пошли посмотреть. Каюсь – и я.
Он вошел в здание, жалко горбясь, с поникшими усами, но в маршальской форме. За ним брела заплаканная красавица.
Уже покинув страну, после смерти Кобы, я слышал, будто вернулась она из лагерей седой сумасшедшей беззубой старухой. И все рассказывала, как ее там насиловали.
Но все это потом. А тогда… Наконец-то все разошлись, мы остались в кабинете вдвоем с Кобой.
– Мерзавец Тухачевский собрал их всех на квартире… накануне ареста. Но они не решились, сволочи.