Ее второй шанс.
Хлопнув дверцей грузовичка, она выбралась наружу. Хоть Мегги была всего на шестом месяце беременности и ее только начавший округляться животик был едва заметен, она уже начала чувствовать, что скоро сможет соперничать размерами с дирижаблями. Она не должна есть мороженое, которое может добавить ей еще пару дюймов талии, но желание насладиться морозно-ванильным вкусом было невыносимым. И у Мегги созрел план: сейчас она поиграет с детьми в мяч, сожжет лишние калории, а потом насладится заслуженным мороженым.
— Папа, ты пойдешь со мной?
— Шутишь, милая? Я работал в поле двенадцать часов подряд.
Отец направился к кассе, а Мегги подошла к площадке для игры в мяч, оглядываясь в поисках знакомых. Тут она заметила стоявшую с другой стороны поля мать Ника Бекки Ройбук. С длинными светлыми волосами, в простой белой блузке и длинной юбке, в свои пятьдесят пять она выглядела лет на сорок. За ее руку цеплялся маленький мальчик, ожидавший своей очереди, чтобы вступить в игру. Похоже, он был не слишком уверен в себе.
— Не волнуйся, это очень просто, — уверяла его Бекки.
— Точно, Тимми, проще пареной репы, — подтвердил ее слова мужской голос, от которого, несмотря на жару, по коже Мегги побежали мурашки.
Он стоял там в обрезанных джинсах и футболке, с растрепанными ветром черными волосами и широкой улыбкой, которая снилась ей ночами.
Желание бежать прочь боролось в ее груди с почти физической потребностью подойти к нему, обнять, прижаться всем телом, покрыть поцелуями каждый дюйм его бронзового тела. Питсбургские подруги Мегги предупреждали ее, что во время беременности сексуальные желания обострятся, но сама она подобного не замечала.
До сегодняшнего дня.
Но лучше уж думать, что это связано с повышенным уровнем гормонов, чем с обаянием и привлекательностью этого мужчины.
И попытаться вступить в игру, когда здесь Ник, будет настоящей глупостью. Лучше уйти, пока он ее не заметил. Она сделала шаг в сторону кафе, но ее догнал звонкий голос матери Ника:
— Эй! Мегги! Неужели это ты?
Звук голоса Бекки вызвал в ее памяти целую волну воспоминаний о тех счастливых двух неделях, когда они с Ником жили с его мамой. Медленные, ленивые завтраки, обеды и ужины, веселые вечера с попкорном на диване перед телевизором, настольные игры, долгие разговоры. Как настоящая семья. И она была ее членом, а не пятым колесом в телеге, которым она чувствовала себя, возвращаясь в свой собственный дом.
Она обернулась, одновременно заставляя себя улыбнуться:
— Да, это я.
— Ты пришла поиграть с нами в мяч?