Ей и в голову не приходило, что Алекс вообще может работать, а уж насчет вечной занятости… Сыновья богатых и знатных отцов, располагающие к тому же собственным состоянием, предпочитали не обременять себя заботами. Было как-то странно думать о нем иначе, чем о повесе и дамском угоднике. Кроме того, было невозможно признаться, что она, неизвестно отчего, ревнует его к Марии Греко. Поэтому Эмилия довольно колко заявила:
— Зря полагаете.
— Справедливое замечание, однако мне знаком этот тон обиженной женщины.
Вот напоминание, что он куда искушеннее и опытнее, чем она. Это не улучшило ее настроения. Прошлой ночью она почти не спала, у нее болела голова — и это, если честно, по его милости! Эмилия отрезала:
— Разумеется, вам все это знакомо. Скажите, ваша певичка, бывает, также вспылит, когда вы ее разозлите?
О Боже, неужели она могла такое сказать? Какая наивность и какой стыд; однако у нее совсем нет опыта в том, чтобы скрывать свои чувства!
С тихим проклятием Алекс едва успел пригнуться, в самый последний момент заметив низко нависающую ветку дерева, и вполголоса сказал:
— О, теперь я понимаю.
Разве мог он понять, при том что жизнь его была чередой ни к чему не обязывающих приключений, ее смятение? Осознать, что связь с другой женщиной лишила смысла и опошлила те два поцелуя — два восхитительных, романтичных и незабываемых поцелуя?
Эмилия заметила, что с такой силой сжимает поводья, что стало больно пальцам.
— Что вы понимаете?
— Откуда вдруг эта неприязнь. — Он грустно улыбнулся. — Я все время забываю, с какой разрушительной силой мелют жернова досужих языков.
Эмилия взглянула на него, стараясь казаться безразличной, хотя ее душевное состояние сейчас было далеко от спокойствия.
Он коротко махнул рукой — несомненно, это был жест отчаяния.
— Не знаю, поверите ли вы, но у нас с Марией никогда не было романа. Не знаю, что именно вы слышали, — готов предположить, что самое худшее. Поэтому позвольте я объясню с предельной откровенностью, вероятно, неуместной в разговоре с невинной девушкой. Слухи, приписывающие нам связь, не соответствуют действительности. Была одна-единственная ночь, когда я, кажется, выпил гораздо больше, чем следовало, а ей захотелось излить восторг, отпраздновать успех в первой большой роли в спектакле — открытии сезона.
Должно быть, с тех пор прошли месяцы, но Эмилия все равно была потрясена. Однако напряжение, сводившее ей плечи, несколько спало.
— О-о! Тогда зачем…
— Мария использовала слухи к собственной выгоде и купила себе немного спокойствия — за мой счет, если считать черную зависть светских жеребцов слишком высокой платой. Во всяком случае, общее мнение такого, что я кочую из одной постели в другую, и я не стараюсь опровергнуть это превратное суждение. Бросил это занятие много лет назад.