Игла цыганки (Ломовская) - страница 133

На первую страницу

Человек, лишенный любви, никого не жалеет, не жалеет он и себя и находит смерть много раньше, чем та находит его.

В тиши подземной пещеры мальчику Егору снится сон о мире без любви, и ребенок безутешно плачет. Не пора ли заплакать и нам?

Но тишину нарушают звуки шагов. Люди, много людей, идут по тайному коридору, отнюдь не скрываясь, не стараясь ступать тише. Это их праздник, день их великого торжества. И они запевают древний гимн на древнем, умершем давно языке. Люди славят свою богиню.

О, снизойди к молящим, Золотая!
Твоя стихия – песнопенья, пляски,
Блеск празднества в часы отдохновенья.
Ты жаждешь танцев под покровом ночи.
О, снизойди на место возлияний,
В покой с колоннами. Твоя обрядность
Незыблема, а суть и смысл устава —
Предупрежденье всех твоих желаний.
Тебя сановник ублажает жертвой
И царские одаривают дети.
Хвалу тебе возносит жрец верховный,
И праздничный канон мудрец читает.
К тебе взывают флейты переливы,
Тимпаны о твоем гремят величье,
И женщины с гирляндами ликуют,
И радуются девушки с венками.
Тебя ночным разгулом славит пьяный
И трезвый, пробудившись, величает.
В одеждах грубых пляшут бедуины
И с посохами черные нубийцы.
Божественную чествуя, взлезают
Бородачи-ливийцы на деревья.
Животные тебе в забаву скачут,
И на ветвях резвятся обезьяны.
Перед лицом твоим играют рыбы,
Покорно грифы складывают крылья,
А бегемоты разевают пасти
И топчутся, приподнимая лапы.
О, снизойди к молящим, Золотая!
Твоя стихия – песнопенья, пляски,
Блеск празднества в часы отдохновенья.
Ты жаждешь танцев под покровом ночи[2].

Пришло время брачного танца богини Эйи. Ее, тяжелую, величественную, увенчанную золотым венцом, поднимают на паланкине. Шестеро здоровых, молодых мужчин, бледнея от тяжести и от торжественности минуты, несут богиню к выходу. Две женщины укладывают на другой паланкин, поменьше, одурманенного мальчика. А снаружи уже доносится шум толпы – сотни людей собрались на бракосочетание богини, сотни людей готовы отдать Эйе свою любовь.

Глава 11

Лиля знала, что ее будут отговаривать. Мужчины, вооруженные до зубов, идут на войну, а женщины должны остаться дома! Знала и приготовилась к отпору, но напрасно. Никто не посмел сказать ей «не ходи», хотя языки-то у всех чесались! Сублимируясь, все хором уговаривали остаться дома Нинулю, хотя она как раз никуда не рвалась. Кошачьей скалы бедняжка боялась до заикания и с утра делала вид, будто ничего такого не происходит. День как день. Нужно готовить еду, прибирать в комнатах, подштопать Иванычу носки и устроить небольшую постирушку. А что дорогие гости собрались на ночь глядя прогуляться – это ничего, затем и на отдых приезжают. Лилю пугала такая позиция подруги, но ближе к вечеру она все же очнулась и завыла вдруг, упав на грудь Шустову.

Следующая страница