Мальчишка был испуган, но пытался преодолеть свой страх. Витя сразу понял, что его увезут из Лучегорска. Увезут из-под ласкового, пристального взгляда Эйи, которая с каждым днем становилась все сильнее и могла уже видеть сквозь толщу камня и дарить такими милостями, о которых раньше и помыслить было нельзя! Его увезут в обычную жизнь, он станет мальчиком, каких много, и запрягут в лямку обыденности, и будут пичкать сладковатой кашицей родительской любви! Витя мог бы воспротивиться этому, мог бы отказаться от отца, наврать с три короба, уцепиться за порог дома. Мария Тимофеевна пособила бы ему, она теперь своя! Отчего же мальчик этого не сделал? Хотел, а не сделал, и даже сам окликнул отца? Оттого, что знал: так надо. Разлука будет короткой, странствие – недолгим. Он вернется и, может, приведет с собой еще кого-нибудь. Отца, или мать, или обоих. Богиня окрепла, ей требуется больше пищи.
Вдали от скалы Кошачьей Вите сразу стало хуже. Мальчик вдруг с болью ощутил, как хрупко и несовершенно его тело, сколь подвержено оно усталости, слабости и болезням... Удаляясь от благотворного влияния Эйи, Витя терял и нечто большее, чем физическое совершенство. Незаметно исчезали и другие дары. Он по-прежнему слышал мысли людей, окружавших его, но теперь это были только невнятные шорохи, влиять же на чужие мысли стало сначала трудно, а потом невозможно. Исключение составлял отец – вероятно, потому, что успел-таки глотнуть лучегорского воздуха. Но эта позорная слабость, эта зависимость от взрослых, это ощущение жизненного тупика!
В новой жизни Вите понравилась только сестренка. Ему понравилось уже само то, что она была – хоть кто-то младше и слабей его! Ему понравился и характер девочки. Небалованная, тихоня, кропотунья, все что-то возилась со своими лоскутками. А главное – в ней было так много того, что требовалось Эйе, эта девочка одна могла бы вернуть богине все ее могущество, утраченное за долгие годы сна и бездействия... Лиля, дурочка, тихоня, любила всех и вся. Любила мать, которая то душила ее в объятиях, то холодно отворачивалась. Любила отца, но тот был к ней совершенно равнодушен. Любила бабушку, мамину маму, которую никогда не видела, но писала ей длинные ласковые письма. Лиля кидалась с объятиями на бродячих собак, гладила каждую блохастую кошку, бормотала нежности толстым помойным голубям – и собаки не кусали ее, кошки ластились, а голуби клевали крошки из ее ладоней. И мальчишка решился – под видом безобидной волшебной сказки рассказал сестрице о доброй фее по имени Эйя...