— Так и кричали: помогите! — спокойно ответил подсудимый. — Не сильно, каким-то слабым, беспомощным голосом.
— Хорошо. Продолжайте дальше.
— Я подумал, что кому-то плохо, и через кусты пробрался к площадке. Тут увидел: на земле сидит мужчина, а возле него, наклонившись, стоит паренек, вот этот, — Нагимов указал на Хорькова, — и обшаривает его карманы. Рядом находились эти трое…
На губах Хорькова появилась кривая усмешка. Но подсудимый, казалось, не замечал ее.
— Мужчина, увидев меня, перестал кричать, начал отбиваться, отталкивать Хорькова руками, и тогда тот ударил его по лицу. Мужчина прикрыл руками голову и лег на землю. Я не выдержал, подошел к ребятам, и спросил, кто этот человек и зачем они обижают его. Хорьков с вызовом пнул лежащего мужчину ногой, посмотрел на меня и сказал: «Рви отсюда, вахлак, а не то сам ляжешь рядом…» Я хотел поднять лежащего, но эти трое преградили мне путь, а Хорьков тихонько, как бы невзначай, сказал своим: «Отделайте этого фраера, чтобы не маячил здесь…» Тут Исмагилов внезапно подскочил ко мне и ударил, но я сумел защититься и дать сдачи. Он упал. Тогда Хорьков, Гатин и Лыков напали на меня сразу втроем и между нами завязалась драка. Длилась она недолго… Я не знаю, кому и сколько раз попал, помню только, отбивал их удары, но и наносил ответные… Когда все кончилось, того мужчины поблизости уже не было. Гатин и Лыков подхватили под руки Хорькова и, ничего не говоря, увели куда-то. За ними ушел Исмагилов. Я привел себя в порядок и направился домой. В ту же ночь меня задержали, а потом отпустили, оставив, пока идет следствие, на свободе…
Подсудимый помолчал, о чем-то подумал и, повернувшись раза два в сторону своего адвоката, добавил:
— А теперь о том, что хотел сказать по самому делу… Меня обвиняют, будто я преднамеренно нанес этим ребятам телесные повреждения… Не было у меня такого намерения. Честное слово, не было. Действовал я сообразно обстановке, как меня учили в школе, в армии. Другое дело, все ли учел и предусмотрел… Мне трудно судить об этом. Здесь есть прокурор, защитник. Вы, граждане судьи… Одно могу сказать, случись так еще раз, вряд ли я поступил бы иначе…
Председательствующий переговорил с народными заседателями и спросил, обращаясь к участникам процесса:
— Есть вопросы к подсудимому?
Давлетшин утвердительно кивнул и устремил взгляд на подсудимого, который теперь тоже смотрел на него с каким-то затаенным вниманием.
— Вы сказали: «Все ли я учел и предусмотрел»… Как понимать эти слова? Может быть, вы просто не решаетесь поведать суду что-то важное, неизвестное?