Вера, ничего не подозревая, с оттенком негодования заявила ему:
— Я сказала вам в последний раз, что никаких разговоров у меня с вами не будет больше, и оставьте меня в покое!
Сзади, по мостовой, поравнялась с ними крытая автомашина, из открывшейся дверцы вышли два человека и остановились рядом с Верой.
— На сей раз, ни вам меня, ни мне вас, оставить не придется, я, ведь, предупреждал вас — вы арестованы!
— Эх, какая красавица! И угораздило же тебя, попасть сюда. За что же, милочка, а? — услышала Вера хрипловатый, надтреснутый голос из мрачного угла, прокуренной душной камеры. — Ну-ну, иди сюда смелее, не съедим, не бойся!
Вера, с ужасом, осматривала милицейскую камеру, предназначенную для воров, грабителей, убийц и потерянных мужчин, и женщин. Смертельная тоска охватила душу и комом подкатила к самому горлу. Вера стояла у захлопнувшейся двери камеры, не зная, что ей делать, куда сделать первый шаг. Она хотела что-то сказать или спросить, но голос не подчинялся ей, ноги подкосились и, если бы не подоспевшая к тому времени женщина, Вера рухнула бы на пол камеры. Внешний вид, подошедшей к ней на помощь, еще больше дополнил ее растерянность. Перед ней стояла одна из женщин, каких она страшилась и обходила на улице, чтобы не встретиться лицом к лицу.
Нерешительно села Вера на самый краешек арестантских нар, у изголовья своей незнакомки. В камере был кто-то еще, но она их не заметила, углубившись в тяжелое раздумье.
Первой мыслью было неоспоримое самоосуждение: "Ничего другого я и недостойна, как только этого горнила, куда поверг меня мой Бог за мою неверность, упрямство, самоуверенность. Я уже приготовлена была к падению, но, по милости Своей, Господь остановил меня, таким образом, чтобы спасти тело и душу", — думала она, вспоминая моменты своего духовного кризиса. И Андрюша, и Карл Карлович, и разметанная община — все сразу, вдруг, осталось позади, а впереди — страшная, неизвестная будущность, путь неизведанных лишений, путь ожесточенной борьбы за жизнь, за христианскую и девичью честь. И начинается он сразу с таких кошмаров, о которых она никогда не воображала. Как нож, врача-хирурга, вырезает пораженную часть организма, так, в одно мгновение, отделилось от ее души то греховное, что, последнее время, старалось овладеть ее сердцем.
"Страдающий плотью перестает грешить", — промелькнуло евангельское место в ее голове. Вера как-то встрепенулась от этих слов. Она их приняла, как Божеский ответ и объяснение к тем обстоятельствам, в которых оказалась. Только здесь, определил Господь, сохранить ее созревшую телесную и духовную юность. Теперь будет зависеть от нее: или воспринять свято этот жизненный урок ко спасению и совершенству, или, не понимая воли Божией — обгореть, как головне.