— Ну, Петя! — С уверенностью и мужеством проговорила Луша, целуя его, — Я пойду и буду с ними разговаривать, а ты иди и спасайся: около уборной отбито несколько досок, во дворе нет никого. Петр Никитович обнял Дашу с Илюшей и вышел во двор. С улицы непрерывно дергали звонок и сильно стучали в дверь, обитую железом. Луша, не снимая крючка с двери, заговорила с теми, кто за дверью:
— Кто там так безобразничает? Кого вам надо?
— Открывайте! Это из РайНКВД, — послышался раздраженный голос снаружи.
— У меня НКВД делать нечего, — ответила Луша, — Я одна и никому не открою, идите вон рядом, там, то и дело, грабят да убивают, а у меня не пугайте детей!
— Открывайте, вам говорят! Иначе будем ломать двери, с вами же не шутят, а говорят вам, что пришли к вам из НКВД, — еще настойчивей послышалось извне.
— Я никого из НКВД не звала, — продолжала объяснять Луша, — да и не удостоилась ничем вашего посещения, поэтому отвечаю вам, хотите ломайте дверь, но я вам сама не от-кро-ю!..
Она хотела им еще что-то другое сказать, но услышала со двора шум, а с ним — в прихожую ворвалась целая толпа людей, грубо открывая дверь. В толпе она увидела своего мужа. Двое неизвестных ей мужчин крепко за руки держали Петра Никитовича Владыкина, а один из них, поднял крючок и впустил тех, кто стучал с улицы.
Вводя Владыкина в дом, один из вошедших, видно главный, пытался успокоить плачущих детей и Лушу:
— Да вы не пугайтесь, пожалуйста, и не плачьте, ничего страшного нет. Вот посмотрим сейчас, что у вас есть, и мужа вашего тотчас отпустим. Зачем шум поднимать?
В открытые дворовые окна было ясно слышно, как Луша, с плачем, отвечала им:
— Зачем вы врете мне и детям моим? Не для того вы день и ночь сторожили и гонялись за мужем по пятам, чтобы отпустить его, и теперь уцепились за него, как за бандита какого. Отпустите руки-то. Уж теперь, куда он убежит от вас? Ведь вас полон дом нашло.
Владыкина действительно отпустили и даже посадили на стул, сами же принялись делать обыск.
— Эх вы, люди-люди, до чего дьявол довел вас! Подкарауливаете бедного, неграмотного человека, среди бела дня врываетесь в его дом, чтобы схватить его и отнять вот от этих малюток. Да еще оправдываетесь: "Мы за Бога не арестовываем".
А за что же вы арестовываете? Вон, смотрите: лежит топор, колун, лом, вот всякие ножи торчат на полке — за них вы не ухватились, а уцепились вот за Библию, чтобы отнять ее у нас…
— Слушай! Хватит тебе, Владыкина, — раздраженно ответил ей старший из вошедших, — а то ты наговоришь на свою голову, и тебе придется пойти с мужем.