В Староконюшенном пер[еулке], д[оме] 4, в помещении, предоставленном Ив[аном] Моисеевичем] Дегтеревским, в 1919 году был организован И. М. Дегтеревским, Е. Н. Елеонской и А. А. Дилевской >[18] пушкинский семинар под руководством Вячеслава Иванова. Заседания проходили по средам. В то время городской транспорт действовал слабо, зима была лютая и снежная, но среды посещались дружно. Одна из участниц семинара приходила пешком из Сокольников, я приходила пешком с Филей. Но уже и до сред я была знакома с Вячеславом Ивановичем и беседовала с ним в его квартире в Бол[ьшом] Афанасьевском переулке]. Я слушала лекции В. Ив. «О поэтике» в МОНО>[19], была участницей кружка поэзии при ГИСе под его руководством>[20] и простилась с ним в Доме ученых>[21], где он останавливался, вернувшись из Баку и направляясь в Италию, в 1924 году.
То, что помнится из высказываний.
«Последующее поколение как бы устало от широкого круга тем символистов. У Ахматовой — флирт, у Гумилева — спорт».
«Настоящее изящество было у Зинаиды Гиппиус, Ахматовой далеко до нее. Она много болела, страдала, глубокая и узкая, как колодец».
«Я вас учу белой магии».
«Надоело быть человеком. Быть камнем, водой».
«Никакой педагогики нет. Есть — личный пример».
«„Полтава“ Пушкина далеко не на высоте».
«„Поэтическое хозяйство Пушкина“>[22] (название одной из вышедших книг) — звучит кухонно».
«„Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман“>[23]. —
Но „возвышающий обман“ — не обман!»
«Любил повторять: „Das Höchste kommt an leichten Füssen“»[24].
«Признак гениальности — всеобъемлемость».
«То и хорошо, что теперь нет ухаживаний с букетами и конфетами, со всем тем, что прикрывает скверное наслаждение».
«Ася Цветаева — московская барышня» (говорили об ее книге «Дым»)>[25].
«Существует гумилевско-лермонтовский бретёрский темперамент».
«Хорошо, что вы предпочитаете немецкую литературу французской».
«Очень люблю Platen’a „Nachtlich Lispeln am Busento“»[26].
«Лучшее Женское имя — Елена».
«Как характерно, что даже старики, увидав Елену, согласились, что она была достойной причиной гибели Трои».
«Каждый профессор, которого вы находите скучным, заслуживает глубокого уважения».
«Мое презрение к людям безгранично, и все же остановиться на этом — нельзя».
«В книге Бальмонта „Поэзия, как волшебство“>[27] — много мыслей и образов дурного вкуса».
«То, чем незаменима Греция — чувство меры».
«Придаю большое значение женской интуиции, иногда поражаюсь ее дальновидности».