— Айн, цвай.. — К счастью, Мефисто танцующей походкой влетел в аудиторию едва я занял свое место, тем самым спасая меня от необходимости общаться, — Драй!
Ректор Академии Истинного Креста вскочил на кафедру, с которой обычно вещали преподаватели, и жестом фокусника развел руками, сорвав свой цилиндр с головы. Странно, но в этот раз торчащая у него на темени прядь волос была не столь невероятной длины. С хлопком и быстро рассеявшимся фиолетовым дымком за спиной ректора появился транспарант с надписью "Ура! Поздравляем, Эсквайры!"
— Все сдали! Господа эсквайры, примите мои поздравления!
Народ одобрительно загудел. В эмоциях Бона мелькнуло недовольство направленное на парочку тунеядцев, но быстро пропало за радостью за товарища. Шима был растерян, но тоже рад… Короче, все радовались. Наверное. Эмоций чревовещателя и Шуры я почувствовать та и не смог, а Изумо…
— И чтобы отметить сие замечательное событие, — я и раньше-то не мог понять, что именно сплетается в сфере эмоций Бровок, но хоть соотношение негатива и позитива поддавалось определению, — Мы отведаем монджя!
Одобрительный гул сменился разочарованным. Монджаяки, или, по-простому, "монджя" — этакая японская разновидность пиццы… Как когда-то в пиццу кидали все, что под руку подвернется, так и тут, только все ингредиенты — в основном капусту, всякие овощи, морепродукты, иногда свинину — мелко рубили, смешивали с мукой и маслом и обжаривали на специальной жаровне сами клиенты. Есть полагалось с этой же жаровни металлическими лопатками. И точно так же, как и пицца изначально, блюдо сие почиталось пейзанской снедью… Короче, для отмечания торжественного события не очень подходило. Вот народ и изучал недовольство разной степени… Кроме Бровок. Теперь ее эмоции ощущались… ощущалось, что они есть. Я не мог сказать, положительные они или отрицательные. И даже интенсивность с трудом поддавалась определению, и то только за счет того, что была довольно высока… Мда. Ежу понятно, чем вызваны столь резкие изменения в эмоциональной сфере. Но ни на пресловутом лепешечном торжестве, ни в последующие четыре дня эта причина ни разу не мелькала в разговорах. Наедине мы не оставались, а на людях Изумо вела себя как обычно. Да. Я тоже старался в меру сил, но частенько тормозил и отвечал невпопад, выпадая из реальности и пытаясь хоть что-то понять в переплетении чувств Бровок. И вообще придумать, как себя вести дальше. К выходным это озаботило не только Паку с Сиеми — но и даже Юкио… Хотя бедняга начал беспокоиться гораздо раньше. Уже в среду он перехватил меня на обеденном перерыве, и вид у него был немного растрепанный. Совсем чуть-чуть, но для нашего великолепного очкастого далматинца и это было величайшей редкостью: