Каролина не согласилась. Она сказала, что если бы он был парикмахером, у него были бы волнистые волосы, а не прямые. У всех парикмахеров волосы волнистые.
Я перечислил несколько лично знакомых мне парикмахеров с прямыми волосами, но это ее не убедило.
— Я решительно ничего не смогла от него добиться, — сказала она удрученно. — Вчера я одолжила у него кое-что из садового инвентаря. Он был чрезвычайно любезен, но я ничего не смогла из него вытянуть. Наконец, я спросила прямо, француз ли он. Он сказал, что нет, и, понимаешь, мне как-то уже больше не хотелось его ни о чем спрашивать.
Это обстоятельство пробудило во мне большой интерес к нашему таинственному соседу. Человек, который способен закрыть рот Каролине и отослать ее ни с чем, должен уже представлять собою личность.
— Я думаю, что у него есть один из этих новых пылесосов…
По блеску глаз Каролины я понял, что у нее уже созрел план новой просьбы как предлога для дальнейших расспросов. Я постарался отделаться от нее и ушел в сад. Я люблю повозиться в саду. Вырубая корни одуванчика, я вдруг услышал предупреждающий крик, за которым тотчас что-то тяжелое пролетело мимо моей головы и с неприятным звуком плюхнулось у самых ног. Это была тыква.
Я сердито поднял голову и осмотрелся. Слева, над оградой, появилось лицо. Яйцевидной формы голова была частично покрыта подозрительно черными волосами. На лице были два огромных уса и два наблюдательных глаза. Это был наш таинственный сосед мистер Порротт. Он тут же разразился потоком извинений.
— Тысячу извинений, месье! У меня нет никаких оправданий. Вот уже несколько месяцев я занимаюсь этими тыквами. А сегодня они вдруг вывели меня из себя, и я послал их подальше и, увы, не только на словах. Я схватил самую большую и швырнул через забор. Месье, мне стыдно. Я в вашей власти.
Перед таким изобилием извинений мой гнев растаял. В конце концов, эта злополучная тыква в меня не попала. И я искренне надеялся, что бросать крупные овощи через забор не было хобби нашего нового друга. Такая привычка едва ли помогла бы ему снискать к себе как к соседу наше расположение.
Этот странный маленький человечек, казалось, читал мои мысли.
— О, нет! — воскликнул он. — Не беспокойтесь. У меня нет такой привычки. Но можете ли вы представить себе, месье, человека, который всю жизнь работал, чтобы достичь какой-то цели, работал, чтобы добиться желанного покоя и определенных занятий, а затем, добившись всего этого, вдруг обнаруживает, что тоскует по прежним дням и по прежней работе, избавиться от которой он считал за благо?