Как видите, все — правда. Но представьте себе, что после первого предложения я поставил бы строчку многоточия! Заинтересовало бы кого-нибудь, что же на самом деле произошло в те десять минут?
Тогда, стоя у двери и окинув взглядом комнату, я остался вполне доволен. Сделано было все. Диктофон, настроенный на начало работы в девять тридцать, стоял на столе у окна (механизм моего несложного приспособления был устроен довольно остроумно и основывался на принципе будильника), кресло было выдвинуто так, чтобы диктофона не было видно от двери.
Должен признаться, я испытал значительное потрясение, когда за дверью столкнулся с Паркером. Я правдиво описал этот случай.
И дальше. Когда был обнаружен труп, и я послал Паркера вызвать по телефону полицию, какое рассудительное употребление слов: «Я проделал то немногое, что было нужно!» Сделать оставалось действительно немного: затолкнуть в саквояж диктофон и отодвинуть кресло к стене на прежнее место. Только и всего.
Я никогда бы не подумал, что Паркер заметит это кресло. По логике при виде трупа он должен был так растеряться, что не заметил бы ничего другого. Но я не учел комплекса его профессиональной натренированности.
Многое было бы иначе, если бы я мог знать раньше о заявлении Флоры, что она видела своего дядю живым без четверти десять. Это меня очень озадачило. Фактически в ходе следствия меня многое безнадежно озадачивало. Казалось, к этому делу приложил руку каждый.
Но больше всего меня пугала Каролина. Мне какалось, она может догадаться. Она как-то странно говорила в тот день о моей «склонности к слабоволию». Что ж, она никогда не узнает правды. Как сказал Пуаро, выход только один…
Я ему верю. Знать будет только он и инспектор Рэглан. Это будет между ними. Я не хотел бы, чтобы угнала Каролина. Она любит меня и даже гордится мною… Моя смерть принесет ей горе, но горе проходит.
Когда я закончу писать, я вложу эту рукопись в конверт для передачи Пуаро.
А потом… что будет потом? Веронал? Это было бы как возмездие свыше, нечто вроде поэтической справедливости. Я не считаю себя виновным в смерти миссис Феррарс. Она явилась прямым следствием ее собственных поступков. Я не чувствую к ней жалости. У меня нет жалости и к себе. Так что пусть будет веронал.
Но лучше бы Эркюль Пуаро никогда не уходил в отставку и не приезжал сюда выращивать тыквы…