— О том, которое вы нашли в бассейне с золотыми рыбками.
— А! Да, — вспомнил Пуаро, широко улыбаясь.
— Надеюсь, это не доставило вам неприятностей? С моей стороны это было очень неосторожно.
— Нисколько, мой добрый друг, нисколько. Я ведь вам не запрещал. Вы были вправе говорить о нем, если хотели. Ей было интересно, вашей сестре?
— Конечно. Это произвело сенсацию, и сейчас ходит много разных теорий.
— А! И, тем не менее, это так просто. Объяснение само бросилось в глаза, не так ли?
— В самом деле? — ответил я сухо.
Пуаро рассмеялся.
— Умный человек не станет компрометировать себя, — заметил он. — Правда? Но вот мы и у Хэммонда.
Адвокат был в своей конторе, и нас проводили к нему без задержки. Он поднялся и приветствовал нас в свойственной ему сухой педантичной манере.
Пуаро сразу перешел к делу.
— Месье, я хочу получить от вас кое-какую информацию, то есть, если вы будете так добры предоставить ее мне. Насколько я понимаю, вы вели дела миссис Феррарс из Кингс Пэдок?
Во взгляде адвоката я заметил вспышку удивления, прежде чем маска профессиональной сдержанности легла на его лицо.
— Конечно, все ее дела проходили через наши руки.
— Очень хорошо. А теперь, прежде чем я попрошу вас сообщить мне что-либо, я хотел бы, чтобы вы послушали, что вам расскажет доктор Шеппард. Надеюсь, вы не возражаете, мой друг, повторить рассказ о вашем разговоре с мистером Экройдом вечером в прошлую пятницу?
— Нисколько, — ответил я и сразу приступил к подробному изложению фактов того странного вечера.
Хэммонд слушал с большим вниманием.
— Вот и все, — сказал я, когда закончил.
— Шантаж, — произнес адвокат, размышляя.
— Вас это удивляет? — спросил Пуаро.
Юрист снял пенсне и протер носовым платком стекла.
— Нет, — ответил он, — едва ли я могу сказать, что удивлен. В течение некоторого времени я подозревал нечто подобное.
— Для того нам и понадобились те сведения, о которых я прошу, — объяснил Пуаро. — Если кто-нибудь может дать нам представление о фактически выплаченных суммах, так это вы, месье.
— Я не вижу никаких препятствий, чтобы сообщить вам эти сведения, — сказал Хэммонд через минуту или две. — За последний год миссис Феррарс продала некоторые ценные бумаги, деньги за них были выплачены ей наличными и не могли нами контролироваться. А поскольку ее доход был большой, и после смерти мужа она вела очень спокойный образ жизни, кажется вполне очевидным, что эти деньги были истрачены с какой-то особой целью. Однажды я осторожно спросил ее об этом, но она сказала, что должна помогать некоторым бедным родственникам со стороны мужа. Я, конечно, больше не затрагивал этого вопроса. До сих пор я думал, что деньги выплачивались какой-нибудь женщине, у которой имелись претензии к Эшли Феррарс. Я не представлял себе, что дело касалось самой миссис Феррарс.