— Встань, атаман, жалую тебя к руке своей. Много ли с тобою казаков?
— Шесть тысяч, батько!
— Доброе дело! Шесть тысяч молодцов. Этак мы и Смоленск возьмем!
— А то як же? — ответил атаман. — Скажи только!
Царь обласкал атамана и звал его к своему столу. Там, после трапезы, атаман рассказал про свои победы.
Они шли, эти шесть тысяч казаков, как огонь по степи. Все, что встречалось по дороге, сметалось в прах. Гомель противился — что от него осталось? А Быховец что? они взяли его в одну ночь. Трусы эти поляки. Они как казацкий жупан увидят, так дрожат.
— Им наш батька такого страха нагнал! ух!
В то время, действительно, одно имя Богдана Хмельницкого повергало поляков в трепет.
— А не устали твои молодцы?
— А с чего, батько?
— Так завтра берем Смоленск! Князь, — обратился царь к Трубецкому, — сговорись с кем надобно!
— Наконец-то! — вздохнули все с чувством радости…
Петр и его стремянный, Кряж, впервые пережили настоящий бой. Ночью, едва начались приготовления, Антон с суровым видом сказал Петру:
— На тебе, княже, надень чистую сорочку да испроси благословения у батюшки!
Петр хотел засмеяться, но увидел серьезную сосредоточенность на лицах и отца, и Антона — и смирился. Его самого охватил священный трепет.
— Батюшка, благослови! — произнес он, опускаясь на колени. Отец торжественно снял с шеи своей образок, который всегда носил окромя тельного креста, и поднял его над головою сына.
— Благослови тебя, Господи, и ныне, и присно, и во веки веков. Пошли тебе силы, крепости и удали! Аминь!
Он дал сыну поцеловать образ и надел его ему на шею.
Восторженная радость осветила лицо Петра. Он вскочил на ноги и крепко обнял отца.
— С Богом! — сказал растроганный князь.
— А ты, батюшка?
Князь покачал головою.
— Я нонче в бою не буду. Мое место при царе быть!
Он поцеловал сына и любящим взором проводил его из своей палатки.
Петр лихо вскочил на коня, которого подвел ему Кряж, и поехал к своему отряду.
На время боя он отпросился от царя, и князь дозволил ему встать в челе своего ополчения под руководством старого Антона.
— Береги мне его! — крикнул он Антону. Тот только кивнул головой.
— Глаз с него не спущай! — сказал он в свою очередь Кряжу, на что тот только ухмыльнулся.
— Ну, потешим, княже, свою душеньку! — говорил он весело, помахивая своим шестопером.
— В первый раз, Кряж, сердце так и замирает!
— Что в бой, что под венец, — ответил Кряж, — мне тут один стрелец сказывал: идешь — жутко, а там и не в себе. Только помахивай!
— С коней долой! всем пешим быть! — отдал приказание молодой полковник, князь Урусов.