Поэзия английского романтизма XIX века (Байрон, Блейк) - страница 42

На первую страницу
Порешив вдвоем
Темным вечерком
Снова повстречаться под кустом.
Но к отцу, бледна,
Подошла она,
И отцовский взгляд,
Как разверстый ад,
Заронил ей в сердце смертный хлад.
«Дочь! Где ты была?»
И стоит, бела,
Мучима стыдом,
Пред своим отцом,
Сразу ставшим дряхлым стариком.

К Тирзе

Перевод В. Топорова

[42]

Рожденный матерью земной
Опять смешается с землей;
Во прах рассыплются тела.
Зачем ты сына родила?
Любовь свела мужей и жен,
Но каждый будет погребен;
Спасенье смерть назвало — сном:
И мы, отмучившись, уснем.
Ты, мать моих сочтенных дней,
Страшна жестокостью своей
И лицемерьем сладких слез —
В них, как в тумане, я возрос,
Сквозь них — смотреть на мир привык,
Покрылся тиной мой язык.
Смерть Божья — смерть превозмогла, —
Зачем ты сына родила?

По образу и подобию

Перевод В. Потаповой

[43]

Сердце людское — в груди Бессердечья;
Зависть имеет лицо человечье;
Ужас родится с людскою статью;
Тайна рядится в людское платье.
Платье людское подобно железу,
Стать человечья — пламени горна,
Лик человечий — запечатанной печи,
А сердце людское — что голодное горло!

ИЗ «МАНУСКРИПТА РОССЕТТИ» (1793)

[44]

«Словом высказать нельзя…»

Перевод С. Маршака

Словом высказать нельзя
Всю любовь к любимой.
Ветер движется, скользя,
Тихий и незримый.
Я сказал, я все сказал,
Что в душе таилось.
Ах, любовь моя в слезах,
В страхе удалилась.
А мгновение спустя
Путник, шедший мимо,
Тихо, вкрадчиво, шутя
Завладел любимой.

Золотая часовня

Перевод С. Маршака

Перед часовней, у ворот,
Куда никто войти не мог,
В тоске, в мольбе стоял народ,
Роняя слезы на порог.
Но вижу я: поднялся змей
Меж двух колонн ее витых,
И двери тяжестью своей
Сорвал он с петель золотых.
Вот он ползет во всю длину
По малахиту, янтарю,
Вот, поднимаясь в вышину,
Стал подбираться к алтарю.
Разинув свой тлетворный зев,
Вино и хлеб обрызгал змей…
Тогда пошел я в грязный хлев
И лег там спать среди свиней!

Я слышал ангела пенье

Перевод В. Потаповой

Я слышал ангела пенье,
А день стоял — загляденье:
«Жалость, Согласье, Благость
Превозмогут любую тягость!»
Он пел, исполняя свой долг,
Над скошенным сеном — и смолк
После заката, когда
Бурой казалась скирда.
Над дроком и вереском, братья,
Я дьявола слышал заклятья:
«Толк о Благости вреден,
Коль скоро никто не беден.
Кто счастлив, как наше сословье,
Тем Жалость — одно пустословье!»
От заклятья солнце зашло,
Небес помрачнело чело,
И ливень хлынул с неба
На копны сжатого хлеба.
Пришла нищета в одночасье,
С ней — Благость, Жалость, Согласье.

Страшился я…

Перевод В. Потаповой

Страшился я: мой вихрь убьет
Прекрасный и невинный цвет.
Но солнце с неба льет и льет
Поток лучей, а ветра нет.
Когда настал цветенья час,
Следующая страница