— Присаживайтесь, — надо сказать, прозвучало довольно… негостеприимно. — Что привело вас ко мне?
К слову, чем больше я злюсь, тем более изысканно-вежливой становится моя речь и манеры, что нередко вводит оппонентов в заблуждение.
— Я лишь желал засвидетельствовать вам свое почтение! — провозгласил Наортэль, очаровательно улыбаясь, и одарил меня теплым взглядом миндалевидных глаз.
По-видимому, подозрения относительно его намерений оказались верными.
«… белый и красивый, так похожий на торт!» — вдруг отчетливо раздалось за стенкой, потом мама рявкнула на брата и звук моментально приглушили.
— Благодарю, но вполне достаточно было бы позвонить… — ответила я, пряча улыбку. Песня как нельзя лучше подходила для описания Наортэля, облаченного в белый шелк (масляный крем) и украшенного пеной кружев (взбитые белки).
Уловив насмешливые интонации, Наортэль вскинулся, сверкнув глазами, но потом как-то очень быстро опал, как не вовремя потревоженный в духовке бисквит. Хм, что-то меня потянуло на кулинарные ассоциации, может, съесть на десерт пирожное? Хотя скорее всего дело было в приторно-сладких манерах эльфа.
— Госпожа Анна, я хотел лишь узреть вас и признаться, что совершенно вами очарован! — Вымолвил он, простирая ко мне изумительно вылепленные руки.
Его ярко-голубые глаза блестели, губы капризно кривились, и вся эта пантомима была наигранной и абсолютно нелепой.
— Послушайте, — устало начала я, усаживаясь в кресло. Ноги ныли от танцев, голова кружилась от шампанского — не лучший момент для вразумления донжуанов. — Я ведь уже все вам объяснила. Зачем делать глупости?
Наортэль поджал губы и вскинул голову.
— Я вас не оставлю, невзирая ни на какие протесты!
Не находя слов — по крайней мере, цензурных — я молча на него смотрела.
Мотивы неожиданной страсти не вызывали никаких сомнений: уязвленное самолюбие пополам с удивлением. На какой-то миг даже стало его жаль — в каком же обществе он вращался, чтобы сходу пытаться купить женщину дорогими подарками? Теперь он был весьма решительно настроен, и с него сталось бы отомстить за «прямой посыл». Но и ложиться в постель из жалости и страха неприятностей — явный перебор.
Видимо, сочтя мои размышления благоговейным ступором, Наортэль выдернул меня из кресла и жадно поцеловал. Субтильность телосложения оказалась обманчивой, так что он без особого труда преодолевал мое сопротивление.
И что теперь делать? Разумеется, можно закричать, но только в крайнем случае. Устраивать скандал, а потом объяснять родственникам и друзьям, кто к кому приставал и почему — не лучшая идея. Оставалось надеяться, что Наортэль удовлетворится покорностью и отстанет…